— Но если вариантов бесконечное множество, выходит, фильмы не закончатся никогда? — в равнодушном голосе полного мужчины, наконец, проскользнул заметный испуг. — Нет, вы извините, но в вашу теорию как-то не верится!
Заиграл второй звонок, и гулявшие по фойе люди темно-серыми реками потянулись в кинозалы. Федор жестом пригласил своего товарища пройти в одну из дверей, но тот замотал головой:
— Нет, я, пожалуй, еще чуть-чуть дальше пройду. До третьего звонка успею продвинуться на сотню-другую метров. Где-то у всего этого должен быть конец, если не у фильмов, то хотя бы у самого кинотеатра!
Федор не стал спорить и, проследив за тем, как тяжело переваливающаяся с ноги на ногу фигура его собеседника затерялась среди прочих серых хламид, развернулся и вошел в кинозал. Некоторые из оставшихся в фойе зрителей с вызывающим видом стояли, прислонившись спиной к стене, полные решимости не смотреть больше никаких фильмов о собственной несостоявшейся жизни. «Тоже, должно быть, новички», — сочувственно подумал Федор, в свое время попытавшийся отсидеться во время сеанса за дверью и с изумлением вскочивший, когда двери распахнулись через минуту после начала фильма, и из них стали выходить громко пересказывавшие друг другу увиденное зрители. Больше у него желания «откосить» от просмотра не возникало, хотя он слышал и о таких, кто проводил в фойе многие часы, то встречая выходящих из кинозалов людей, то почти сразу же снова провожая их на следующий фильм. Но долго такой «режим» не выдерживал никто, и даже самые упрямые, в конце концов, возвращались в кинозалы, чтобы усесться в кресло и увидеть еще одну историю о том, как они могли бы прожить свою жизнь, если бы не сбежали из нее раньше времени.
Третий звонок застал Федора уже на пути к ближайшему свободному месту. Он протиснулся мимо занятых соседних кресел, уселся на шершавое откидное сиденье, и в тот же миг в зале стало темно. Федор откинулся на спинку кресла и стал смотреть на едва различимо белеющий в темноте экран, на котором вот-вот должен был ожить очередной вариант его несуществующего будущего.
Мир был четко разделен на две части: сверху — нежно-зеленоватое небо, снизу — золотисто-коричневая, искрящаяся миллиардами ярких блесток вода и чуть выпуклая линия горизонта между ними. Эта линия, на которой зеленый цвет встречался с золотым, словно бы притягивала к себе взгляд, не давая смотреть ни на что другое, и Джефф любовался этой картиной уже полчаса, будучи не в силах оторваться от нее. Ни одно море, ни один океан на Земле не производили на него такого впечатления. Там, каким бы далеким ни казался горизонт, человек всегда знал — если плыть в его сторону, рано или поздно перед ним вырастет берег какого-нибудь континента. Здесь же горизонт был не достижим по-настоящему: сколько ни плыви, перед тобой так и будет плескаться водная гладь, днем золотистая и сверкающая на солнце, ночью отражающая яркие звезды. А линия, отделяющая ее от неба, будет отодвигаться все дальше и дальше, пока ты не обойдешь всю планету вокруг и не вернешься на тот же самый остров, с которого началось твое путешествие… Правда, по пути можно было встретить другие острова, такие же маленькие торчащие из океана верхушки скалистых подводных гор. Но их было так мало и попадались они так редко, что вероятность такой встречи была близка к нулю — скорее всего, путешественник, решивший проплыть по океану Амфитриты, не увидел бы ничего, кроме плещущихся вокруг золотых волн.
Амфитритой эту планету назвал экипаж первого высадившегося на один из ее немногочисленных островов звездолета. Сообщение с кратким описанием планеты и установленный на острове радиомаяк были единственными свидетельствами того, что земляне действительно побывали здесь четыре года назад. Больше никаких следов от первой земной экспедиции на Амфитрите не осталось. То ли корабль по дороге на Землю не вышел из суб-пространственного прыжка, то ли затонул где-то здесь, в золотистом океане.
— Капитан, вы слышите? — послышался сзади молодой женский голос, и космонавт обернулся. К нему медленно, неуверенными шагами, подходила Марион — сила тяжести на Амфитрите была заметно выше, чем на Земле, и звездолетчики еще не успели освоиться в новых для них условиях.
— Что? — спросил Джефф, направляясь навстречу девушке. — Извини, я задумался…
— Вот результаты сканирования дна, — Марион протянула ему лист бумаги. — Все, как мы и предполагали. Корабль затонул при землетрясении… Планетотрясении, я хочу сказать… Часть этого острова ушла под воду… кажется, под ним была большая пещера, и ее потолок обвалился… — она на мгновение замолчала, а потом, забыв, что находится в более плотной атмосфере чужой планеты и дышит через вставленные в нос микрофильтры, попыталась глубоко вздохнуть и закашлялась. Джефф с трудом дождался, когда девушка справится с собой и закончит — если бы не тяжесть во всем теле, он, наверное, подпрыгивал бы от нетерпения.
— В общем… они там, — отдышавшись, девушка показала рукой на блестящие волны, ударяющиеся в обрывистый берег острова. — На дне. Весь корабль просто расплющило. А глубина — восемь тысяч метров…
Джефф промолчал. Что можно сказать этой девочке, все это время надеявшейся, что первая экспедиция, в которой участвовала ее мать, каким-то образом уцелела, приспособилась к неземным условиям Амфитриты и смогла дождаться второго космического корабля, а теперь окончательно убедившейся, что все ее надежды напрасны? Узнавшей, что и мать, и два других космонавта похоронены на дне океана, так глубоко, что их невозможно поднять оттуда на поверхность и вернуть на Землю? Даже если бы провалившийся под воду звездолет не пострадал от гигантского давления на глубине и прилетевшие на нем космонавты остались внутри, кислород, пища и электроэнергия в корабле уже давно должны были закончиться. Если же в момент землетрясения кто-то из членов первой экспедиции находился снаружи, шансов выжить на безжизненном каменном островке без пресной воды и пищи у него было еще меньше. Да и не было никого на этом острове — уж его-то спасатели обшарили вдоль и поперек в первый же день!
Марион развернулась и зашагала к входу в звездолет, крепко сжимая двумя пальцами переносицу. Джефф последовал за ней, раздумывая, что он скажет ожидающей его указаний команде, и, одновременно, пытаясь ухватить какую-то смутную, все время ускользающую мысль — мысль о том, что, возможно, рассуждая о шансах членов открывшей Амфитриту экспедиции выжить, он упустил какую-то незначительную на первый взгляд деталь…
— Марион, постой! — крикнул капитан и ускорил шаг, тяжело вздыхая и кашляя, но, когда девушка обернулась и тоже заспешила обратно к нему, передумал и махнул рукой в сторону корабля. — Нет, иди внутрь и собери всех в кают-компании! Это важно!
Подходили к концу третьи земные сутки пребывания спасателей на Амфитрите — и первый день по счету этой покрытой океаном планеты. Огромное оранжево-золотое солнце уже много часов висело над самым горизонтом, окрашивая поверхность воды всеми оттенками рыжего и желтого, так что океан в этой стороне казался охваченным огнем. Джефф, наблюдавший за работающими на берегу острова исследователями, то и дело бросал взгляды на это жидкое золотистое пламя и удовлетворенно улыбался.
— Кажется, мое предположение подтверждается, — сказал он проходившей мимо Марион — девушке постоянно давали разные мелкие поручения, и она то и дело моталась из корабля на берег и обратно. — Закаты здесь очень красивые. И восходы, надо полагать, будут такими же.
— За столько лет даже самые потрясающие закаты могут надоесть! — слегка дрожащим голосом возразила девушка. — Ведь ничего другого, кроме них, тут нет!
— Тебе бы надоело такое зрелище? — усмехнулся капитан, кивая на заходящее солнце. Оно уже начало входить в воду, и от него к острову протянулась по воде широкая золотая дорожка из сияющих бликов. Шло время, и чем меньше становился выглядывающий из-за горизонта край оранжевой звезды, тем более темным и насыщенным становился цвет освещенного им океана и тем глубже делался зеленый оттенок неба. Резкое, необычное для Земли сочетание цветов было таким завораживающим, что другие исследователи тоже оторвались от работы, чтобы посмотреть на закат, а Марион так и вовсе застыла с приоткрытым ртом и широко распахнутыми глазами.
Когда над водой остался совсем небольшой краешек светила, Джефф махнул рукой главному технику, и в темно-изумрудное небо над островом взвилась ослепительно-алая сигнальная ракета. Ее горящий красный «хвост» так четко выделялся на фоне зелено-коричневого пейзажа Амфитриты, что не заметить его тому, кто наблюдал за закатом, было бы невозможно. Если только за местными закатами было, кому наблюдать, кроме недавно прилетевших на планету землян.
— Вы правы, — шепотом сказала Марион капитану. — Такое не может надоесть. Даже за много лет.
Над островом быстро сгущалась темнота, и техники подали сигнал к возвращению на корабль. Через некоторое время из воды показались головы двух океанологов, густо облепленные темно-бурыми водорослями. Они медленно плыли к берегу, волоча за собой контейнер с пойманными моллюсками, актиниями и другой, совершенно не похожей на земную, морской живностью. Выйдя на берег, оба исследователя стряхнули с себя водоросли и остались в плотно прилегающих к коже водолазных костюмах, напоминающих тонкую пленку — прозрачную на лице и черную на всем остальном теле.
— Ну что, как скафандры, нормально..? — робко спросила Марион, подскакивая к одному из них.