Со стороны девушек послышалось приглушенное хихиканье: они болтали о чем-то своем, позабыв про только что просмотренный фильм и оставленных родителей. Собеседник Федора посмотрел на них с брезгливой жалостью.
— Может, выйдем в фойе? — предложил он, и Федор согласно кивнул. Они вышли из пустынного зала и вновь оказались в многолюдной толпе, состоявшей из однообразных серых фигур. Отовсюду слышались голоса — то злые, то расстроенные, то ко всему безразличные…
— Не понимаю, какой смысл показывать фильмы таким, как те девки, — проворчал Федор. — Все равно ведь ничего не поймут, так и будут на сеансах скучать, а в перерывах хихикать.
— Представьте себе — некоторые понимают, — возразил Александр. — Даже такие, хм, невзрослые… Я тут видел нескольких, по виду — совсем еще дети, а по глазам — старухи. Кошмарное зрелище! Хотя большинству, тут вы правы, действительно — что в лоб, что по лбу. И не только девочкам, кстати.
Их беседу прервала мелодичная и словно бы звучащая сразу со всех сторон мелодия первого звонка. По фойе прокатился недовольный ропот, некоторые, пожав плечами, стали входить в ближайшие кинозалы, другие, наоборот, принялись еще яростнее что-то обсуждать, боясь не успеть высказаться до начала очередного сеанса.
— Да я вообще здесь находиться не должен!!! — брызгая слюной, прикрикнул на разговаривавшую с ним женщину средних лет высокий, но сгорбленный старик. Я сам ничего не делал — я человек верующий и порядочный, я никогда не грешил и не собирался, не то, что вы все! Я именно поэтому медсестру уговорил мне помочь — по какому же праву меня сюда?!
— А если вы такой весь из себя верующий и порядочный, какого же черта вы ту медсестру сделали убийцей?! — возмущенно зашипела в ответ женщина. — О своей душе побеспокоились, а о ее — нет?!
— Ах, так я еще должен был об этих здоровых молодых мерзавцах беспокоиться?! Я, измученный, тяжелобольной! Да какое мне до них дело, они-то меня не жалели!!! Ничего, я найду, кто здесь всем заправляет, я докажу, что со мной ошибка вышла, они мне за это ответят!!!
— Да я, если хотите знать, тоже здесь быть не должна! — огрызнулась его оппонентка. — Я просто мужа попугать хотела, но с дозировкой ошиблась. Только здесь это никого не волнует, нас тут много таких, кто был уверен, что вернется…
Житель девятнадцатого века презрительно поморщился:
— Вот таким, по-моему, надо не кино крутить, а пороть. Розгами.
— Я бы не отказался, — криво усмехнулся Федор. — Какое-никакое, а разнообразие.
— Так вы тоже… не всерьез? — удивился Александр. — Простите…
Федор в ответ лишь махнул рукой:
— Не извиняйтесь, вы же сами сказали — здесь уже не может быть нескромных тем.
— …не может быть, чтобы не было начальства, я до самого высшего дойду! — изрыгая проклятия, старик оттолкнул Федора в одну сторону, а Александра — в другую и прошел между ними в дверь кинозала, возле которой они стояли.
— Такие точно ничего никогда не поймут, — бросил Федор, сначала кивая вслед разошедшемуся старику, а потом оглядываясь на спорившую с ним женщину, недовольно поправляющую волосы. — Так и будут каждому встречному жаловаться, что их сюда несправедливо отправили. Сколько бы фильмов им ни показали. Спрашивается: почему нам устроили именно такое наказание, какой в нем смысл?
Бывший карточный игрок в ответ лишь вздохнул и пожал плечами.
— Знаете, а меня больше интересует, какой смысл показывать фильмы тем, кто уже все понял, — сказал он. — Вот я здесь видел уже, наверное, миллион фильмов. Ну, где-то четверть из них — о том, что произошло без меня на самом деле, а все остальные — о том, как я мог бы прожить свою жизнь дальше. Сотни тысяч разных вариантов! Ну сколько можно мне объяснять, что я был не прав и что у меня было так много возможностей стать счастливым? Я ведь уже давно это понял…
— А может, нам и не хотят ничего объяснить? — вдруг осенило Федора. — Вернее, хотят, но не то, что мы были неправы, а другое?
— Что же, по-вашему?
— Что у нас было бесконечное число вариантов, как жить дальше, а мы отказались от всех разом. Вот нам и показывают все эти варианты, ну и напоминают иногда, что после нас было на самом деле, чтоб сравнивали… Ну, надо же нас теперь чем-то занять…