Но тут его голос снова затих под напором нахлынувших на него еще каких-то воспоминаний.
— Боже, — сказал он тихо.
— Папа? — Глаза Нины ошеломленно расширились. — Это что, правда?
— Я… я никогда об этом по-настоящему не задумывался с тех пор…
— О чем?! — закричала Нина.
— Это было в то лето, когда ты родилась, — объяснил отец. — Мы с твоей матерью были на индейском празднике Возрождения в честь середины лета. В то время мы увлекались тем, что одушевляли окружающую среду. Ну, земля — наша мать и тому подобное. Как-то вечером развели большой костер, и мы экспромптом устроили церемонию твоего наречения, посвятив твою душу во благо земли…
Нина побледнела,
— О Боже, — сказала она. — Так это правда!
— Конечно же, нет, — ответил Джон. — Твоя мать и я, мы были тогда просто детьми и увлекались нетрадиционными укладами жизни и верованиями, но мы уж никак не исповедовали никакого культа, которому в качестве жертвы понадобилась бы наша дочь.
— Рассказывай это своей Я… как ее там? — сказала Нина.
— Я-вау-це, — сказал Элвер.
И Нина, и ее отец с ненавистью посмотрели на него.
— Нина, — сказал Джон. — Все это просто вздор.
Да? Ну а что, если эта Я-вау-це сделала ту же самую ошибку, что и Элвер, и утащила Эшли?
— Я… — Отец покачал головой. — Такого не бывает — ни колдовства, о котором он болтает, ни земных духов с потусторонними мирами, ни еще чего-нибудь в этом роде. А вот к исчезновению Эшли он может быть причастен, но здесь, в нашем мире, за это надо отвечать. Вот пусть полиция и разберется.
— Вы еще сами убедитесь, — сказал Элвер.
— Нет, — ответил ему Джон, — это ты еще убедишься. — Он повернулся к Нине. — Покараулишь его, пока я позвоню в полицию, дорогая?
Нина кивнула.
— Вот и умница.
Едва отец поднялся на ноги, как Элвер снова заговорил, но на этот раз на языке, которого никто не понимал. Он произносил слова гнусаво, растягивая звуки, так что они сливались между собой. Нина мелко затряслась от страха. Когда он перешел на монотонное пение, по лбу у него заструился пот. Глаза были плотно зажмурены.
— П-папа?
— Все будет в порядке, — сказал отец.