— Ты когда-нибудь проделывал это?
Отец вздохнул.
— Я не знал тогда ни одного шамана, но я… пробовал иные способы.
Другими словами, он баловался наркотиками, подумала Нина.
— Нашим клановым тотемом была зубатка. — Он виновато взглянул на Нину. — Не очень романтично, да?
— Не очень.
— Поэтому я и пытался сам найти свой личный тотем. Я надеялся на волка, медведя или орла — кого-нибудь величественного, о ком не стыдно было бы говорить, понимаешь? Или если бы не так, — если бы это оказался зверь, не сразу впечатляющий белого человека, — тогда пусть это был бы по крайней мере кто-то, особо почитаемый у племени кикаха. Например, жаба, которой приписывают особую удачливость, или ворон.
— И что же ты нашел?
— Ничего. Я просто ловил кайф и рисковал собственным здоровьем ради какого-то сомнительного удовольствия. Мне повезло, я не втянулся в это. В отличие от некоторых моих друзей.
Нина увидела, как горестные воспоминания затуманили его взгляд, и догадалась, что он, должно быть, думал о каком-то давнишнем приятеле, который то ли стал наркоманом, то ли отравился слишком большой дозой наркотиков. Она никак не могла понять, почему люди так рискуют своим здоровьем. Вот уж чего она сама никогда не будет пробовать.
Джон Карабалло встряхнул головой.
— Ну, хватит об этом. Пора позвонить в полицию.
— Я могу доказать, что это правда, — сказал Элвер, услышав последние слова. — Я могу перенести вас в свой мир.
Джон посмотрел на него.
— Это не важно. Даже если ты не врешь, чему я не поверю ни на секунду, — почему ты думаешь, что я отдам свою дочь этому твоему народу?
— Ваша тюрьма не удержит меня, — сказал Элвер.
— А это мы посмотрим.
— И даже если бы и удержала, — добавил Элвер, — даже если мой народ не пошлет кого-нибудь еще завершить порученное мне дело, вашей дочери все равно грозит опасность.
Глаза Джона сузились.
— Не угрожай мне, приятель. Не угрожай мне и, слышишь, никогда не угрожай моей семье.
— Угроза не во мне — она исходит от духа земли, которому вы пообещали вашу дочь: Я-вау-це.
— Я никогда не обещал свою дочь ника…