— Пойду посмотрю.
— Иди, — сказал Олег.
Он жил в вечной тревоге. Всего можно было ожидать. Вскоре низенькая дверь снова со скрипом отворилась, и старший конюх вернулся в избу, видимо чем-то взволнованный.
— Князь, вестник к тебе от князя Владимира Всеволодовича.
Олег встрепенулся:
— Какой вестник?
— Поп. Верхом на коне прискакал.
— Что ему надо?
— Грамоту привёз. С ним княжеский отрок. Молоко на губах не обсохло.
Борей ждал, что скажет князь. Олег невольно пригладил непокорные кудри, подбоченился и приказал:
— Позови их.
Нагибая голову в двери, в избу вошёл рослый человек, пресвитер, судя по его чёрной одежде под серяком, наброшенным на плечи от дождя. Вперёд лезла широкая рыжая борода, и в глаза бросался румянец деревенского лица. За священником перешагнул порог совсем ещё юный отрок, тонкий, как девушка, с большими синими глазами. Он был в нарядном синем плаще на красной подкладке, с серебряной запонкой на плече и в розовой шапке, опушённой белым мехом, при мече, слишком тяжёлом для его чресел, в серебристых парчовых ножнах. Вероятно, сын какого-нибудь знатного дружинника. Видя, что князь стоит, опираясь обеими руками о стол, Олеговы люди неуклюже встали один за другим, гремя оружием.
Олег мрачно смотрел на послов. Иерей снял лиловую скуфью, и тогда открылся чистый пробор посреди рыжей головы. Отрок остался в шапке. В глазах его светилось мальчишеское любопытство, играла щенячья радость жизни.
Князь, неоднократно наблюдавший преклонение младших перед сильными мира сего, пристально посмотрел на отрока и спросил:
— Как звать тебя?
— Семён.
— Ты чей?
— Сын боярина Славяты.
Олег усмехнулся:
— Боярина Славяты? Или уже не учат вас в Новгороде перед князьями шапку снимать?
— Сниму, — покраснев, по-детски улыбаясь, ответил Семён.
По той неторопливости, с какой отрок стянул с головы розовую шапку, Олег понял, что у Мстислава собрана против него большая сила.