Изяслав не послушал Олега, понадеявшись на многочисленность своих воинов. В жестокой битве молодой князь был убит на глазах Олега. Это произошло в сентябре месяце, когда уже поспели красные ягоды на рябинах. Изяслав упал с коня, и его воины побежали — кто в лес, кто в город. Вслед за ними ворвался в Муром Святославич, горожане приняли его, надеясь, что на этом прекратится кровопролитие. Тело же молодого Изяслава нашли на поле сражения и временно положили в монастыре св. Спаса, а потом перевезли в Новгород, к брату Мстиславу, и тот похоронил его в св. Софии.
Возгордившись своей победой, Олег стал хватать ростовцев и заковывать в цепи. Затем устремился в Суздаль. Горожане сдались ему. Здесь он тоже схватил своих противников, одних изгнал, у других отнял имущество. Так же он вёл себя и в Ростове. Посадив в этих городах верных людей, князь стал собирать в тамошних диких землях богатую дань.
В Новгороде сидел посадником старший сын Мономаха Мстислав. Он написал Олегу:
«Уходи из Суздали в Муром, не сиди в чужом городе. Я пошлю боярина к отцу и буду просить его, чтобы он помирился с тобой, хотя ты убил в сражении моего брата».
Олег получил послание в глухом погосте, куда лесные жители свозили ему дань. На дворе тиуна лежали кучи мехов, кадушки с мёдом и бочки со смолою. Погост был расположен на опушке чёрного леса. С полсотни курных изб раскинулись в беспорядке на отлогом холме; к ним вела песчаная ухабистая дорога. Одна из хижин отличалась от прочих величиной и затейливой резьбой коньков на крыше. В ней жил тиун, а в дни, когда на погост приезжали княжеские мечники, они ночевали здесь, спали на лавках, и каждому из них полагалось по две курицы на день, не считая печёных хлебов, проса, солода и остального довольствия.
На этот раз в избе остановился князь Олег. Когда глаза привыкли к полумраку, можно было разглядеть при мутном свете единственного окошка, затянутого бычьим пузырём, очаг в углу, скамьи вдоль закопчённых стен, прочно сбитый стол. На деревянных крюках висели, поблескивая медными бляхами, конские уздечки, а на одном князь повесил свой меч в ножнах из чёрного скарлата. В низкой избе пахло дымом, кожей, овчинами, железом оружия.
Олег, в голубой рубахе с золотым оплечьем, сидел за столом. Он хлебал деревянной ложкой горох со свининой. Время наступило уже не обеденное, и солнце высоко стояло на небе, но князь только что вернулся из далёкой поездки и проголодался. Пища после большого перехода верхом на коне казалась ему слаще царьградских яств, и всё-таки он хмурился. На дворе стояла осенняя погода, шёл мелкий дождь, из леса тянуло запахом хвои и грибной прели.
Муром, Ростов, Суздаль… Все богатые города с каменными церквами, укрывшиеся за бревенчатые стены. Полные всякого пушного зверья леса. Правда, далеко от великих торговых путей. Но князь знал, что по Волге и Оке лежит прямая дорога в Хвалынское море, в заманчивую Перейду. И вот можно снова выронить из рук все эти богатства по проискам врагов.
На лавке в числе других дружинников сидели Иванко Чудинович, бывший вышгородский посадник, и Борей, старший конюх, княжеский любимец. Все молча наблюдали за тем, как князь ест.
— Что слышали? — спросил Олег, повернув голову в сторону сидящих на лавке, но не отрываясь от еды и глядя угрюмо на земляной пол.
— Слух есть, что к князю Мстиславу новгородцы пришли, — ответил невесёлым голосом Иванко. — Только кто знает, правда ли это?
— И ростовцы, — добавил Борей.
Олег, держа кусок мяса в ложке, а в другой руке кусок хлеба, сердито посмотрел на дружинников:
— Устрашились?
Иванко Чудинович, старый боярин с седеющей бородой, вздохнул и ответил за всех:
— Разве мы оставляли тебя одного на поле битвы? Не боимся смерти. Но много воинов у князя Мстислава. О тебе помышляем.
— Что обо мне помышлять?
— Голову свою потерять можешь.
— Горько голове без плеч. У других волости, полные лари серебра. А у меня что? Плохо вы трудитесь на своего князя.
Бояре закашлялись. Олег перестал есть и в сердцах бросил ложку на стол.
— Не укоряй нас, князь, — продолжал Иванко, — мы всё делим с тобой, труды и раны. А неудача преследует нас, как злой пёс.
В это время на дворе раздался топот конских копыт, послышались голоса. Князь нахмурился и стал прислушиваться, повернув лицо к двери, скосив глаза в противоположную сторону. Борей проворно встал с лавки.