— Почувствовать у себя на поясе вес христианского серебра, вытащенного из горящего дома, — продолжил его мысль мессер Дзиани.
— Замазаться, — подытожил старый дож.
— Точно, — подтвердил Орсеоло, — а затем на Константинополь!
— И вновь ты торопишься, милейший Орсеоло, — почти ласково проворковал старый дож. — А ведь это крестоносцы, воины Христовы! И очень многим из них совершенно недостаточно разграбить один христианский город, чтобы войти во вкус.
— Тем более, — подключился Дзиани, — что они наверняка сумеют утешить свою совесть чем-нибудь вроде того, что "принесли малую жертву во имя исполнения большого подвига".
— Поэтому в сторону Константинополя, — подвел промежуточный итог Дож, — мы будем разворачивать их медленно и нежно.
— Не поделитесь ли, мессер, своими мыслями на этот счет? — любезно поинтересовался Джовани Фальер.
— Охотно, мессер Фальер, охотно! — Энрико Дандоло столь же любезно поклонился и продолжил. — Что-то подсказывает мне, что примерно за полгода — год до наступления решительных событий из Константинополя сбежит царевич Алексей. Сын несчастного Исаака Ангела, смещенного с трона и безжалостно ослепленного своим коварным родственником. Я не исключаю даже, — улыбнулся дож, — что в этом ему помогут один или несколько ломбардских купцов, волею случая оказавшихся в это время в Константинополе.
— Куда направится после побега несчастный юноша? — обратился дож к аудитории.
— К нам? — откликнулся тут же мессер Орсеоло.
— Полно, мессер, — укоризненно покачал головой Дандоло, — ну что ему делать в Венеции, где у него нет ни родных, ни близких? Разумеется, он попытается добраться до своих родственников. И возможно даже, наши предполагаемые купцы помогут ему в этом.
— И к кому же из родственников направит стопы несчастный царевич? — Аугусто Партечипацио, похоже, вновь созрел для участия в беседе.
— Я бы на его месте, — задумчиво проговорил дож, — отправился к свояку.
— …?
— К Филиппу Швабскому, который женат на Ирине, сестре несчастного Алексея. Да, решено! — чуть хлопнув ладонями по столу, подтвердил дож, — Несчастный царевич отправится к Филиппу Швабскому. И будет жить там, пока не наступит нужный момент.
— Хм-м… — мессер Фальер, похоже, тоже, как и мессер Дандоло, наслаждался ситуацией. — А что же произойдет в нужный момент?
— А в нужный момент, — подвел итог дож, — к предводителям крестоносного войска прибудут послы от несчастного царевича со слезной мольбой помочь восстановить его и его несчастного отца на злодейски отнятом престоле. — Энрико Дандоло на несколько мгновений задумался. — Ну, полагаю, к слезным мольбам можно будет добавить какие-нибудь обещания… Например, церковную унию с католическим Римом…
— Тысяч 150–200 марок серебра, чтобы расплатиться с нами… — тут же добавил мессер Дзиани.
— Снарядить собственное войско тысяч в десять мечей и присоединиться к походу… — прямо, как заправский царевич, внес свою лепту мессер Морозини.
— Мессеры, — голос дожа прервал полет фантазии расшалившихся советников. — У нас еще будет время уточнить детали. Сейчас мы должны ответить сами себе: принимаем ли мы прозвучавший здесь план действий Республики по нейтрализации военной угрозы нашим операциям в Египте, Сирии и Палестине? Равно, как и по перенаправлению собирающейся военной силы для сокрушения могущества Империи ромеев?
Если нет, прошу каждого сформулировать свои претензии к плану и обозначить время, необходимое для устранения слабых мест. Если да, прошу сейчас же, не медля, проследовать в Собор, дабы клятвой на мощах святого покровителя Республики подтвердить свое согласие.
Один за одним члены Малого Совета Венецианской Республики поднимались со своих мест и направлялись к выходу из гостиной, столь долго служившей им приютом. Вот тоненькая цепочка из десяти закутанных в темные плащи фигур пересекла Площадь Св. Марка. Вот заспанный служитель, гремя ключами, отворил дверь, впуская их внутрь.