Погоня вернулась не сразу. Надо полагать, злоумышленники сюда тоже не пешком пришли. Тем не менее, часов этак после двух нервного ожидания умчавшиеся латники вереницей втекли на поляну. За собой в поводу они вели пару чужих коней. На одном были переброшены и примотаны два трупа. На втором восседал пока еще не труп, но и он тоже был добросовестно привязан к лошадиному крупу.
В одном из убитых сэр Томас без труда опознал сбежавшего повара. И это было плохо. Поскольку оставшийся в живых бандит знал очень немного. Собственно лишь то, что где-то год назад атаман их шайки, щипавшей проезжих и прохожих в окрестностях Дрё, отвез их в деревушку неподалеку от замка и договорился со старостой о постое для двух "торговцев". Затем в лесу он свел их с покойным ныне поваром, велев во всем его слушаться. Так они и жили, выполняя время от времени мелкие поручения показанного им человека. В остальное время — и вправду торговали всякой мелочевкой на разнос, что даже начало им нравиться. Но вот, вчера вечером этот человек ввалился к ним в хижину и велел готовить коней и арбалеты…
Солнце уже клонилось к закату, так что двигаться до Сен-Клера, где их ждал ночлег, сочли нецелесообразным. Вместо этого решили заночевать в местечке Тилье, расположенном где-то в одном лье от места злополучной стоянки. Правда, места в здешнем крохотном постоялом дворе хватило лишь госпоже графине с камеристкой, "колдунам из Индии" и отцу Бернару.
Воинам досталась отапливаемая клеть в доме старосты, куда три десятка человек не умещались при всем желании. Впрочем, это оказалось не страшно, ибо им спать пришлось все равно по очереди. До всех уже дошло, что на "индийских колдунов" кто-то открыл сезон охоты. А значит, следовало озаботиться охраной. Так что, после ужина сэр Томас ушел расставлять посты, господа же попаданцы улеглись спать.
Сон, понятное дело, не шел. Отхвати-ка двое суток подряд по такой дозе адреналина — поневоле задергаешься! Впрочем, и вчерашняя депутатская истерика тоже не возвращалась. Видимо, одного раза господину Дрону оказалось достаточно. Так что, просто скрасили навалившуюся бессонницу болтовней ни о чем.
Начал-то ее господин историк, пытаясь припомнить что-нибудь интересное про приютившее их местечко. Но, к стыду своему, так ничего и не вспомнил. Зато удивил господин Дрон, который, как оказалось, на удивление хорошо знал ближние и дальние окрестности Парижа. "Надо будет при случае уточнить — откуда?" — завязал себе узелок на память господин Гольдберг.
Именно господин Дрон вспомнил, что менее чем в двадцати километрах к югу отсюда лежит живописное местечко Живерни. Правда, прославится оно лишь без малого семьсот лет спустя. Когда великий Клод Моне поселится здесь, чтобы прожить до самой своей смерти.
Причем, — втолковывал он господину Гольдбергу, безмерно удивленному неожиданной эрудицией почтенного депутата, — сотни тысяч туристов будут посещать Живерни вовсе не для того, чтобы полюбоваться картинами этого удивительного мастера. Картин там не будет. Они все разойдутся по крупнейшим музеям мира. А вот почти целый гектар сада, что разобьет гениальный художник вокруг своего дома — его ведь, прикинь, не выставишь ни в Лувре, ни в Эрмитаже!
Выписанный соцветиями самых разных полевых и садовых цветков, этот сад будет создан по тем же принципам, что и картины великого маэстро. Каждый месяц, с весны до осени, сад будет выглядеть по-разному, но самые лучшие месяцы для его посещения — это май и июнь, когда вокруг пруда с кувшинками будут цвести рододендроны, а над знаменитым японским мостом заиграет красками глициния.
Под эти приятные и духоподъемные мысли наши герои и уснули. Их сон не тревожили ни клопы, которых, вопреки всем известным историческим романам, здесь не было, ни страшные лесные разбойники, которые, как раз напротив, вполне могли и быть, но явно не жаждали встречи с несколькими десятками вооруженных латников.
Обильный деревенский завтрак отчасти примирил пришельцев из будущего с местным санитарно-гигиеническим сооружением типа "сортир" на заднем дворе. Так что, в путь они отправились, будучи в полной гармонии с окружающей действительностью. Каковую не могло испортить даже "Доброе утро, мессиры!" из уст надменно прошествовавшей мимо них графини.
От Тилье к ним присоединился еще один батюшка, соборовавший здесь усопшего и возвращавшийся теперь домой. Они с отцом Бернаром тут же погрузились в обсуждение своих узко-профессиональных проблем, при этом отчаянно споря и бранясь. И лишь дружная совместная критика некоего отца-эконома, "решившего уморить голодом святую братию", на какое-то время примирила почтенных служителей божьих.
Дорога была пустынна. Рождественские ярмарки уже закрылись. А вместе с ними исчезли с дорог и крупные купеческие обозы, от которых было не протолкнуться всего лишь несколько недель назад. Впрочем, следы их пребывания до сих пор можно было различить невооруженным глазом. И вовсе даже не только по обилию конского навоза, исправно перемешиваемого с дорожной грязью копытами тяжело шагающих коней. Нет, были следы и пострашнее.
Мимо одного из них кортеж как раз сейчас и проходил. Слева от дороги, сразу за весьма крутым поворотом, обнаружилась какая-то неаккуратная куча с выпирающими из нее обломками, кусками переломанных жердей и досок. Приблизившись, путешественники опознали в ней несколько сломанных, наскоро выпихнутых на обочину повозок с явными и многочисленными следами от стрел и арбалетных болтов. Не везде еще втоптанные в грязь остатки какого-то зерна весьма выразительно дополняли общую картину.
— Купцы из Руана, — кивнул головой притормозивший коня сэр Томас, — ехали на парижскую ярмарку, да только вот не доехали.
— Что же они, без охраны были? — удивился почтенный олигарх.
— Как можно без охраны? Была и охрана. Вся тут и полегла. Охрана, она ведь только против лесных разбойников хороша. А против дружины какого-нибудь местного лорда какая охрана поможет?
— Постойте, — поразился господин Дрон, — у вас что, благородные господа грабят купеческие караваны?
Сэр Томас как-то странно взглянул на своего собеседника. Так смотрят на прилюдно обкакавшихся маленьких детей. Вроде бы и сердиться на них не за что, ибо не ведают, что творят. Но и перед людьми, опять же, неудобно.
— А у вас в Индии что, разве не так?
— Да будет вам известно, Сергей Сергеевич, — на чистом русском вмешался в беседу историк-медиевист, — что в эти времена война и грабеж являются практически единственным достойным времяпровождением благородного сословия…
Возможно, он желал бы сказать еще что-нибудь, но его прервали. Спешившийся отец Бернар, потерянно бродивший до этого момента среди обломков повозок, внезапно переменился в лице, наклонился и что-то вытащил из щели между двумя изуродованными телегами. Поднес свою находку к лицу, затем поднял высоко вверх. В сжатом до синевы кулаке был довольно крупный, явно пастырский, крест. С него свисала перерубленная чем-то острым цепочка. Губы святого отца шевелились, произнося, по всей вероятности, молитву. Или нет?