Вот слышен стал шепот, вот голос отца Бернара окреп, и стало возможным разобрать слова:
— … рыцарство. Благородное рыцарство… Наши рыцари получают свой меч из рук священника, чтобы почитать сынов Церкви, служить своим оружием защите священства, покровительству бедным, преследованию злодеев и спасению отечества… А что же на деле? А на деле рыщут они аки ненасытные волки! — Голос святого отца еще возвысился и теперь достигал самых отдаленных слушателей их небольшого каравана.
— … едва они опояшутся мечом, как набрасываются на Распятие Господне, на наследие Христово! Они обирают и грабят подданных Церкви, третируют нищих с беспримерной жестокостью, стремясь в горе другого обрести удовлетворение своих ненасытных аппетитов и необычайного сладострастия!!!
Отец Бернар уже почти кричал, но напор и горечь его вдруг снова снизились, приблизившись к тону обычной беседы.
— Святой Лука рассказал нам, как солдаты, подойдя к святому Иоанну Крестителю, задали ему такой вопрос: "Учитель, а мы, что же будет с нами?" — "Вы, — ответил святой, — уважайте имущество другого, не причиняйте вреда своему ближнему и довольствуйтесь своим жалованьем". Наши нынешние солдаты, вместо того, чтобы использовать свою силу против врагов креста и Христа, употребляют ее для состязания в распутстве и пьянстве, проводя свое время в ничегонеделании, чахнут в гульбе! Беспутной и грязной жизнью они бесчестят свое имя и ремесло!!!
Вновь достигнув почти что крика, отец Бернар внезапно замолк на полуслове, повернулся вновь к куче изуродованного дерева, опустился на колени и начал, крестясь, читать заупокойную молитву. Большинство латников также спешились, сняли шлемы, и, подыскав места посуше, опустились на колени, присоединяясь к молитве.
— … Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen.
"Покойтесь в мире. Аминь". И вновь потянулась пустынная дорога. Впрочем, совсем пустой она все же не была. Один раз кортеж с нашими героями обогнал группу монахов, бредущих в том же направлении, что и они. Другой раз их догнала группа всадников, предводитель которых подъехал к сэру Томасу. Вполголоса обменявшись несколькими фразами, он вручил ему письмо, раскланялся и умчался в обратном направлении. Разумеется, никто из наших героев не придал этому эпизоду ни малейшего значения. А жаль! Небольшая паранойя избавила бы их от многих последующих неприятностей.
Но, увы, не до того было господам попаданцам, не до того. Увлекшись беседой, они совершеннейшим образом забыли о реалиях этого грубого и — как это уже стало понятно — совсем негостеприимного мира. Ибо у господина Дрона возник вдруг вопрос, который он не преминул тут же переадресовать почтенному историку-медиевисту.
— Слышь, Доцент, я чего-то не догоняю. Уж не знаю, кто нас сюда забросил, но ты можешь мне объяснить, в какое ему место уперся этот самый Константинополь? Ну, взяли его крестоносцы, ну, разграбили… Так мало ли в эти времена городов грабят? И что, теперь каждый раз службу спасения из будущего присылать? На предмет предотвращения и недопущения?
— Да уж, Сергей Сергеевич, и впрямь не догоняешь! Ты хоть представляешь, что такое Константинополь для этого времени?
— А что такое?
— Ну, вот прикинь, если бы в мире существовал только американский континент. Там, стало быть, США, а вокруг всякие Колумбии, Аргентины, Перу и прочие Чили. Вот такое же место занимает сейчас ромейская Империя по сравнению со всеми остальными. Хоть и пришла она в некоторую дряхлость, а все же — как была источником всей цивилизации вокруг, так и осталась.
— Да ладно, хорошо гнать!
— Что?! Да все, что есть сегодня в Европе, пришло оттуда! Из Константинополя!!! То же, к примеру, римское право, по поводу которого благородные европейцы себя и в наше время пяткой в грудь бьют. Не иначе, в припадке гордости! А откуда взялось-то? В Европу оно пришло, между прочим, в виде Кодекса Юстиниана. По буквам: Юс-ти-ни-а-на!!! А Юстиниан, так на минутку, правил римлянами из Константинополя! А христианское богословие…
Латинское богословие европейцев закончилось в третьем веке нашей эры трудами Августина и Тертуллиана. И все, мать их! Потом тишина! Германцы, французы и прочие англичане их еще тысячу лет цитировали, от себя ни хрена не прибавив. А вся богословская мысль в это время шла с востока на запад, опять-таки из Константинополя. Сами европейцы лишь в следующем, тринадцатом столетии создадут собственные богословские школы. До этого времени все богословские новинки — греческие! Приемы строительства, архитектуры, живописи — все оттуда. И вот этот главный источник всей европейской цивилизации будет в 1204 году фактически уничтожен.
Так что, были, Сергей Сергеевич, были у нашего отправителя причины побеспокоиться о Константинополе. Ведь его судьбу столетия спустя повторит весь оставшийся мир. И теперь, получается, только от нас зависит, как она сложится…
За четыре с лишним месяца до появления попаданцев.
Константинополь, 4 сентября 1198 года
"… он только то и делал, что рядился в золото, выслушивая всякие доклады и удовлетворяя все просьбы лиц, принадлежавших к партии, которая содействовала ему в достижении власти, и беспощадно обеими руками сорил деньги, которые собирал Исаак, не обращая внимания на то, как трудно будет набирать их впоследствии и как напрасно он истощает их теперь…"
Аккуратные буквы ровно ложились на немыслимо дорогой пергамент. Но дороже телячьей кожи тончайшей выделки была судьба величайшей из империй, строка за строкой укладываемая сейчас на чуть желтоватые листы. Пройдут века, и возможно лишь руины останутся на месте великого града Константинова. Но город сей вечно будет жить в его "Истории".
Богато одетый мужчина, хорошо за сорок, поднял глаза к высокому, украшенному мраморной лепниной потолку, задумчиво вздохнул и вновь окунул перо в баночку с тушью…