Увы! Фрэнк Дональд на следующую вахту не встал. Кроме этого к нему присоединились еще восемь человек. На вторые сутки у этих моряков начали проявляться новые симптомы заболевания: десны опухли, начали кровоточить, зашатались зубы. У нескольких человек на коже ног появились красные пятна, которые потом окрасились в синие, зеленые, желтые цвета.
На „Толстушке“ подняли сигнал, требующий от флагмана замедлить ход. Когда ее борт сравнялся с корпусом „Барк Ройяля“, капитаны обоих кораблей вступили в переговоры.
— Плохо дело! — собрав офицеров после того, как корабли разошлись, объявил Джонс Миллер, проверяя на прочность двумя пальцами свои передние зубы. — У нас эпидемия морского скорбута. На „Барк Ройяле“ дела не лучше. Думаю, и на „Веселой Эльзе“ также. Если дела так пойдут дальше, корабли превратятся в плавучие кладбища и управлять ими будет некому! В экспедиции Васко да Гамы в Индию от этой болезни умерло более ста человек из ста шестидесяти! Спасение от этой болезни, зависит только от одного, как быстро мы достигнем земли! Поэтому, поднимайте людей на вахту всеми возможными способами: уговорами, угрозами, линьками!
Лицо капитана погрустнело. Зубы явно шатались.
— Совсем забыл! — попытался улыбнуться он. — Капитан Уиддон объявил приз, золотой дукат тому, кто первым увидит землю!
Офицеры равнодушно встретили это сообщение. До того гнетущей и безнадежной была обстановка. Некоторые из них уже потеряли надежду увидеть спасительный берег. Число больных росло. У многих зубы стали выпадать, а вся полость рта превращаться в сплошную гнойную рану. Больные не могли жевать и глотать. Для них кок готовил специально кашицу из истолченных до жидкого состояния солонины, сухарей и соленых селедок. Иначе бы они умерли от голода. Большинство из больных вставало, но некоторые уже были безнадежны. Они умирали от других болезней, которые провоцировал ненавистный скорбут.
Вначале мертвецов зашивали в парусину и после заупокойной службы прочитанной кем-нибудь из офицеров отправляли за борт, наклонив доску, перекинутую через борт, на которую укладывали покойника. Потом сил не стало хватать и с покойниками расставались без траурного церемониала. Те же самые события происходили на других кораблях флотилии. Но никто не думал о возвращении назад. Оставляя за собой трупы на лиловой поверхности океана, под нещадно палящим солнцем, корабли упорно шли на запад.
Штурмана Бэзила Скуридайна болезнь пощадила. Он был одним из немногих, благодаря которым „Толстушка“ еще держала курс и не затонула.
Спасительную землю, с „вороньих гнезд“ на грот-мачтах, почти одновременно увидели наблюдатели всех кораблей. На какую-то минуту раньше, ее обнаружил марсовый матрос с „Барк Ройяля“. Он и получил из рук Джекоба Уиддона золотой дукат, на зависть наблюдателям других кораблей, которые считали, что он на самом деле должны принадлежать им.
Джекоб Уиддон знал, куда держать курс. Испанские лоции не подвели. Землей оказался остров Гваделупа, из архипелага Малых Антильских Наветренных островов. Идя вдоль гористого берега, флагман нашел подходящую бухту для якорной стоянки. Небо здесь было изумительной ясности, а вода поразительной чистоты. Матросы с нетерпением ожидали момента, когда им разрешат спустить шлюпки. Но Джекоб Уиддон не спешил. С полуюта „Барк Ройяля“ он и боцман пытливо осматривали берег. Похоже, что в этой бухте англичане были не одни. Предчувствие не обмануло сердце опытного капитана. Из тени изящных пальм, развесистыми зелеными кронами наклонившихся к ослепительному белому песку пляжа, выбежали полуголые люди с каноэ на плечах и устремились к бирюзовой водной глади лагуны. Вскоре они уже гребли к кораблям. Это были индейцы карибы.
Капитан Уиддон напряженно думал, глядя на приближающиеся лодки. Он знал, как воинственны и коварны эти туземцы. На полголовы выше прочих индейцев, крепко сложенные, они, незадолго до прибытия в эти места европейцев, появились на Малых Антильских островах, захватывая их один за другим. Слава каннибалов следовала за ними. На завоеванных островах карибы поголовно уничтожали мужчин индейцев араваков, прежних их обитателей, тихих и миролюбивых, сохранив жизнь женщинам и детям. Женщины становились прислугой и наложницами завоевателей, а мальчиков араваков карибы откармливали, предварительно кастрировав. Повзрослевших — съедали. Не жаловали карибы и испанцев, пытавшихся закрепиться на островах. Пушки испанцев всегда были повернуты в сторону суши, потому что они больше боялись нападений карибов, чем атак с моря.
„Уж не хотят ли они взять нас на абордаж? — подумал капитан, глядя на то, как быстро приближают каноэ к кораблям флотилии. — А что? Луки и дротики до времени прячут на дне своих каноэ, а, подойдя к нам вплотную, быстро применят их по назначению! Если команды не приготовятся к отпору, успех дикарям обеспечен!“.
— Может пальнуть по ним? — предложил угадавший мысли Уиддона, подошедший к нему, флагманский мастер-канонир.
— Не надо! — спокойно ответил ему капитан. — Мы поступим проще.
По его команде на соседние корабли передали приказ, приготовиться к абордажу. Вскоре, капитан имел возможность наблюдать как быстро на кораблях, вдоль бортов, обращенных к берегу, заняли свои места солдаты с заряженными аркебузами. Над их блестящими на солнце стальными шлемами вился легкий сизый дымок от жаровен для зажигания фитилей.
Очевидно, карибы были хорошо знакомы с практикой применения огнестрельного оружия. Увидев, направленные на них стволы аркебуз индейцы остановили свои каноэ в двух десятках ярдах от кораблей. Приготовленные для стрельбы луки и дротики, которые лежали на дне лодок, так и не были ими пущены в ход. Вместо них они достали там же лежащие зеленые ветки и стали ими махать, демонстрируя свое миролюбие.
На нос одного из каноэ гребцы вытолкнули обросшего человека неопределенного возраста, одетого в выбеленные солнцем лохмотья.
— Капитан! — закричал он в сторону „Барк Ройяля“ по-английски, безошибочно угадав национальность моряков и местоположение главного на кораблях. — Люди островов не хотят воевать, они хотят торговать!
Оборванец замолк, ожидая ответа. Что скажут англичане? Согласятся торговать или шум волн, накатывающихся на коралловый риф, окружающий лагуну, разорвет грохот оружейного залпа?
— Подойди к борту! — разрешили англичане. — Остальным оставаться на месте!
Каноэ подошло к борту „Барк Ройяля“. На палубу поднялся оборванец, который представился переводчиком. Он попросил капитана, чтобы на палубу пропустили и одного из индейцев, то ли вождя, то ли шамана. Моряки с жадным любопытством уставились на индейца. А тот, прямой осанкой и сдержанностью эмоций выражал свое полное безразличие к чужеземцам. На вид вождю было лет тридцать пять. Никакой одежды, кроме набедренной повязки из разноцветных шнурков с вплетенными в них разноцветными лоскутами ткани, на нем не было. Голову украшали орлиные перья, заколотые в иссиня черные, густые и длинные по плечи волосы, отрезанные ровной полосой на лбу. Небольшая зеленая нефритовая пластинка непонятным образом держалась в носу. Предплечья опоясывали кокетливые полоски венчиков крохотных орхидей, а запястья рук охватывали браслеты из красных и белых коралловых бусин. Колени индейца, прикрывали широкие раковины, закрепленные с помощью опять же красных и белых лоскутов ткани. Наряд, покрывавший темно-коричневое мускулистое тело индейца довершало ожерелье из крупных матовых жемчужин. От него матросы не могли отвести глаз.
— Это же целое достояние! — то и дело слышалось из толпы, собравшейся вокруг посланников индейцев. — Такое, наверное, есть только у королевы.