Комендант Намагана выполнил свое обещание. Он обеспечил доступ к источникам пресной воды англичанам и обеспечил их лошадьми и телегами, на которых пустые бочки доставлялись к трем глубоким колодцам посредине двора крепости. Другой воды в близлежащих от крепости местах не было. Чувствовалась близость Сахары. После скудных дождей все ручьи и речушки очень быстро высыхали.
У колодцев бочки наполняли водой испанцы, под наблюдением одного из стюардов англичан. Он следил за тем, чтобы воду не дай Бог не отравили. Бочки закрывались и опечатывались им. Потом их везли на телегах к городским воротам, где они попадали в руки людей Джекоба Уиддона. Они везли бочки дальше, на причал, для погрузки на одну из захваченных каракк. Каракка, в конце дня развозила воду по кораблям.
Из захваченных судов, Уиддон решил одно использовать в плавании к берегам Вест-Индии. На нем предполагалось разместить дополнительные запасы продовольствия и ценный груз с кораблей, которые будут захвачены.
Для этого он выбрал из четырех судов небольшую, водоизмещением тонн двести, с яйцеобразным неказистым корпусом, каракку «Санта — Эсмеральда». У нее единственной корпус еще не был тронут древоточцем. Как-то само собой к «Санта — Эсмеральде», яйцевидному, с высокими надстройками на баке и юте судну приклеилось прозвище «Толстушка». Капитан Уиддон, усмехнувшись, приказал так ее и называть.
Неожиданно, Василию Скурыдину, было предложено место штурмана на «Толстушке». Об этом ему сообщил его начальник, штурман «Оленя» Энтони Дарси:
— Жалко мне с тобой расставаться Бэзил Скуридайн, но придется тебе пересесть вон на ту посудину! — и штурман показал рукой, на стоящую на якоре «Толстушку». — Капитан Уиддон, спросил у меня, как ты, справляешься с работой или нет. Я, же, на свою голову, похвалил тебя!
Штурман тяжело вздохнул:
— Думаю, что справишься, иди, собирай вещи, шлюпка тебя уже ждет!
Команда на «Толстушке собралась небольшая (26 человек с трудом наскребли со всех кораблей), но дружная. Капитаном был назначен боцман с „Барк Ройяля“, опытный Джонс Миллер, лет сорока. Он и в правду походил на мельника, за тучностью которого чувствовалась мощь и сила. Раздвоенная окладистая борода, придавала солидность его загорелому обветренному лицу. Его первым помощником был молодой парень, Кристофер Джонсон. Несмотря на молодость, он успел поучаствовать в нескольких морских сражениях в голландском флоте против испанцев. Здесь же оказался знакомый Василию, опальный канонир с „Оленя“ Артур Смит. Ему предстояло обслуживать четыре полупушки „Толстушки“.
Пополнение запасов пресной воды закончили через три дня. Корабли покинули гавань, и вышли на рейд. Утром 30 сентября, вышедшие в море рыбаки, увидели на рейде из всех кораблей англичан только три, болтающиеся на якорях каракки. На них явно отсутствовали люди. Рыбаки немедленно вернулись в порт, чтобы доложить коменданту крепости его превосходительству дону Филиппе Родриго ди Кастро Баррозу о том, что англичане ушли, великодушно оставив ему три из четырех захваченных ими каракк.
А в это время корабли англичан, пользуясь попутным ветром, быстро удалялись на юг, вдоль западного побережья Африки. По пути встречались редкие купеческие суда, которые без разбора, невзирая на их национальную принадлежность, ими грабились. Продовольствие, вина и иногда попадавшиеся ценности беззастенчиво перегружались в трюма английских кораблей. Сопротивлявшихся грабежу почти не было. Для пытавшегося скрыться судна, достаточно было выстрела одного из орудий флотилии по курсу беглеца. Ядро не успевало шлепнуться в воду, как на судне спускали паруса. От кораблей англичан к нему устремлялись быстрые пинасы с абордажными командами. На палубе такого корабля англичане действовали быстро и безжалостно. Команду буквально сбрасывали вниз, загоняя в трюм, а сопротивлявшихся не раздумывая, уничтожали. Судно подгоняли к одному из кораблей флотилии для того, чтобы перегрузить его содержимое в их трюма. Оставшихся в живых людей отпускали на их же судах, оставив им необходимый запас продовольствия и воды на плавание до ближайшего порта. Шести встреченных по пути судов хватило на то, чтобы набить трюма кораблей экспедиции конфискованной провизией и различными изделиями из железа хозяйственного назначения. Если железные топоры, ножи, ножницы, наконечники, иголки и пилы пользуются спросом в торговле с неграми, то они пригодятся и при обмене на продовольствие с индейцами, практично решил Джекоб Уиддон. Некоторые офицеры на кораблях экспедиции были возмущены тем, что флагман долгое время не ложится на курс к берегам Вест-Индии. Были даже такие, которые подозревали капитана в том, что он увлекся грабежом ничтожных суденышек с дешевыми побрякушками. Не многие знали истинные причины такого его поведения. Но штурман Бэзил Скуридайн был в курсе этого вопроса.
Как и все капитаны, ходившие на своих кораблях в Вест-Индию через Атлантический океан, Джекоб Уиддон должен был брать в расчет поведение ветров и течений, возможность попасть в шторм и избежать его. Испанцы, по два раза в год совершавшие плавания в Вест-Индию и обратно, первыми, довольно быстро поняли, что в Северной Атлантике ветры дуют по кругу в направлении часовой стрелки. Оказывается, чтобы плыть через Атлантический океан на запад, надо сначала пройти вдоль западного побережья Африки, до Канарских островов. Там нужно попасть в полосу устойчивых ветров, которые по часовой стрелке понесут судно мимо островов Зеленого Мыса, прямо в Новый свет, к островам Карибского архипелага. Если следовать далее в полосе этих ветров, она повернет на север вдоль Кариб и где-то у берегов Северной Америки, на широте 40® отвернет обратно на восток, к берегам Европы. Естественно, испанцы держали эти сведения в строжайшем секрете. Но рано или поздно все тайное, становится ясным. Для англичан, через небольшой промежуток времени, эти сведения уже не являлись секретом. Несколько испанских карт, с подробными описаниями маршрутов в Новый Свет, попали в руки джентльменов из Адмиралтейства. Вот и вел Джекоб Уиддон свою флотилию по одному из освоенных испанцами путей.
Наконец-то северо-восточный ветер наполнил паруса кораблей и 15 октября был взят курс на Карибы. Капитанам не нужно было прибегать к лавировке. Ветер был постоянным. Флотилия неделями шла этим курсом, то, увеличивая, то, уменьшая скорость в зависимости от силы ветра.
Опять для команд наступила пора безделья. Вечерами, на кораблях, сквозь шум ударов волн, свист ветра в оснастке и скрип такелажа слышались звуки шэнти, морских песен английских моряков. Они пели о любви, о Родине. И если раньше песни были бодрыми и веселыми, то сейчас, в них все больше стали преобладать тоскливые мотивы.
Глядя на Южный Крест грустил и Василий. И уже Англия и даже Джейн вспоминались не очень. Виделся ему далекий Донков, белые перья первого снега, медленно парящие в воздухе и сестренка Ксюшка, стоящая на пороге родного дома, в мамином платке из козьей шерсти, восхищенно смотрящая на снежинку, упавшую ей на ладонь. А еще, хотелось ему, напиться вволю свежей, холодной, кристально чистой воды из родника на берегу Вязовки, вместо дурно пахнущей, мутной и теплой жидкости, которую приходится им употреблять пополам с вином.
Он уже чувствовал себя заправским штурманом, хотя иногда приходилось обращаться за помощью к первому помощнику капитана. Спасибо мудрому Джекобу Уиддону, за то, что он все предусмотрел. Кристофер Джонсон, бывший штурман, имевший опыт дальних плаваний, никогда не отказывал Скурыдину.
Прошло три недели спокойного и безмятежного плавания. Ни штормов, ни сражений! Казалось, что оно все будет таким, но получилось наоборот. На кораблях началась эпидемия. Скурыдин запомнил дату ее начала, 10 ноября — спустя пять недель и два дня после выхода из Плимута. Заступающему на командирскую вахту Василию, доложили, что один из марсовых матросов Фрэнк Дональд, отказывается вставать на вахту, мотивируя это тем, что он заболел. Скурыдин попросил вахтенного матроса провести его к месту отдыха Фрэнка. Тот лежал с открытыми глазами на импровизированной постели из полотнищ старой парусины на орудийной палубе рядом с проходящей через нее грот-мачтой. На подошедших к нему штурмана и вахтенного матроса он не обратил никакого внимания.
— Что с тобой Фрэнк Дональд? — наклонившись к марсовому, спросил Скурыдин.
— Мне бы отлежаться, — едва шевеля губами, ответил матрос. — Знобит, давит что-то на грудь, руки и ноги болят. Сил нет на вахту встать, пусть мой подсменный Билл, отстоит за меня. Оклемаюсь, верну должок!
Скурыдин оглядел Фрэнка Дональда. Не лжет. Вид больного человека. Сыпь кровяная по коже. Может, отравился чем-нибудь? Хотя бы солониной? Когда ее выдают после варки, от нее такой запашок неприятный идет!
— Хорошо Фрэнк! Заступит Билл! — согласился Скурыдин и послал вахтенного сообщить об этом Биллу. Врача на „Толстушке“ не было, поэтому Василий доложил о больном только капитану.
— Зря ты поверил ему, Бэзил! — рассмеялся Миллер. — Перепил это Фрэнк Дональд. Линьков ему надо было дать. Ну, да ладно, пусть проспится! Ты сам увидишь, что на следующей вахте он будет, как штык стоять!