В голову вкрался нежный голос Нины:
- Товарищ майор, вы же понимаете, что они вас не понимают?
- Я, конечно, понимаю, - безмолвно ответил он, - а ты сможешь перевести?
- С большой долей вероятности. Повторяйте за мной.
Михайлин слово в слово сказал сообщил аборигенам свое требование. Они поняли и, коротко посовещавшись, скрылись в чаще. А вскоре снова появились в сопровождении вождя.
- О-о, какие люди! - воскликнул Михайлин, широко улыбнувшись. Он подошел к самому высокому пигмею, и сграбастав щуплую ладонь, затряс. - Как ваше ничего? Как здоровье, как детишки?
Вождь недоуменно болтал ладонью, даже не пытаясь вырваться. Лишь криво улыбался, показывая свою неловкость.
- Нинка, как будет по-ихнему "мы пришли в гости"? - Нина ответила, Михайлин озвучил. - А как будет "у нас есть еще один подарок"?
На слове "подарок" у вождя пропала вся неловкость. Он сверкнул глазами, залепетал что-то радостно и ткнув пальцем в Вольгина, показал притороченный к набедренной повязке нож.
- Он говорит, что ему очень понравился прошлый подарок, - перевела Нина.
- Что ж, тогда вот ему еще один, - ответил Михайлин и протянул вождю еще одно лезвие. Тот его благоговейно взял, осторожно вынул из чехла и воздев клинок над головой, засмеявшись, закрутился. А вместе с ним возликовали и его люди. И вмиг исчезла вся неловкость.
- Честное слово, прямо как дети, - покачав головой сказал Вольгин.
Дорогих гостей встретили со всем радушием. Провели в лагерь, разожгли большой костер и усадили на самые почетные места - на камни по обе руки гордого вождя. Тут же подтащилась вся еда, что имелась в запасах, плеснулась в рога антилопы какое-то вонючее пойло, отдающее запахом дешевой браги. Выбежали бабы с отвисшими грудями, пузатые дети. Их не боялись, считали друзьями. Гостей кормили, поили, устраивали перед ними дикие танцы, выпрыгивая перед жарким костром. Затянули односложные, заунывные песни. Брага ударила по голове и офицеры расслабились. Запели вместе с людьми нечто однообразное и совсем примитивное. Закачались под простой ритм, отбиваемому по выжженному стволу и с удовольствием влились во всеобщую вакханалию. Но, как и полагается настоящим офицерам, напиваясь, они не теряли бдительности и оружие из рук не выпускали.
Утро их встретило жестким похмельем. Коварная брага, принеся веселье, сильно отравила организм и Вольгин и Михайлин выползали из убогих домишек на карачках, держась руками за головы.
- А-а, боже, как же плохо... - жаловался Михайлин, прищуриваясь, ища что бы попить. Все что было с собою во фляге, он уже и так выпил. - Никогда мне так плохо не было, даже после выпуска.
Рядом с ним, сев прямо на влажную землю, стонал Вольгин:
- Что у них за бодяга? Ею пытать можно....
- У тебя ничего от похмелья нет? - попытал счастья Михайлин.
- Сожрал уже - не помогает.
- И мне не помогло.... Господи, что за пытка?! Нинка, спасай! Что нам делать?
На их голоса подошли аборигены. Вожак склонился и участливо спросил:
- Плохо?