— Наддай, сестренка!
— Жми на всю железку!
— Давай, давай!
— Ну, чуток еще! Ну же, залетная!
Плотно сжав губы, не обращая внимания на эти крики, девушка бежала изо всех сил, но и вторая теплушка стала уходить от нее, и девушка повернула голову к поезду. Из теплушки к девушке протянулось несколько рук, но она промедлила, обегая стрелку, и бежала уже на уровне сцепки второй и Игоревой теплушки.
Он схватился за скобу, наклонился и потянулся вперед, как только мог.
— Чемоданчик! — крикнул он.
Встретившись с ним глазами, девушка вскинула ему чемоданчик, и он передал его, не глядя, в вагон.
— Руку! Левую!
Несколько секунд, пока дед не схватил девушку за правую руку, он, вися над девушкой, держал ее теплую ладонь, а девушку относило назад, потом дед крикнул: «Разом!» — и они с дедом рванули девушку вверх, девушка. подпрыгнув, поджала ноги, кто-то, помогая им, схватил ее за ворот куртки, и они подняли ее и поставили на пол вагона у края.
— Уф! — сказала девушка. — Спасибо. — Она одернула юбку и поправила берет. — Уф, — наклонилась она, чтобы взять саквояж, а когда она распрямилась, перед ней стоял рябой.
Как рябой крутил глазами так, что зрачки двигались из-под брови к носу, вниз, к углу глаза и оттуда снова под бровь, было непонятно, но он умел их крутить, и крутил их сейчас перед девушкой просто жутко.
Рябой сделал широкий жест, словно распахнул дверь, указывая девушке на свое место на верхних нарах.
— Милости прошу к нашему шалашу. Чай, сахар, сухари — свои!
— Спасибо, но… — сказала девушка, — я лучше…
Рябого, спрыгнув с нар, оттолкнул мичман с гитарой.
— На инструменте, смею спросить, не играете?
— Немного, — ответила девушка.
— Поете?
— Немного.
Мичман был в восторге.
— О! Тонкая музыка, разговор о том, о сем — и путешествие будет прекрасным. — Мичман взял несколько аккордов: