Лизиха правой рукой привычно взялась за Борькино ухо:
- Я тебя в такт буду подёргивать, сразу поймёшь. Ну, сначала: раз, два, три… раз, два, три…
Необыкновенный танец продолжался. Проползая мимо дверей, я ненароком взглянул в них и сразу остановился. В дверях, широко раскрыв от изумления рот, стояла мама.
- Мамочка! - бросился я к ней, оставив в одиночестве свою даму.
Все обернулись в нашу сторону.
- А, Надежда Николавна к нам пришла! - отпуская Борькино ухо, воскликнула Лизиха и поспешила к маме. - А мы, видите, к праздникам готовимся, вальс разучиваем, - пояснила она маме, которая никак не могла оправиться от изумления.
Мама обняла бабку Лизиху:
- Дорогая моя, ну, вы просто необыкновенная! Как вас на всё хватает - и уроки, и танцы!..
- Хватает. Пока, бог милостив, на всё хватает. Только они вот не ценят меня, даже сердятся за то, что я их уму-разуму обучаю. Вот Борюшка никак танцевать не хочет. Я уж его шутя за ушко водила.
- Да, да, шутя! - проворчал со своего места Борис, трогая красное и распухшее, как лопух, левое ухо.
- Ты что там, Боренька, говоришь? - ласково и в то же время значительно переспросила бабка Лизиха.
- Я ничего не говорю! - сурово буркнул он.
- Не говоришь, ну, значит, мне так показалось. - И Лизиха продолжала рассказывать маме о том, что у детей надо воспитывать не только ум, но и чувства, нужно развивать ловкость и грацию.
Мама со вниманием слушала и кивала в знак одобрения.
Приход мамы нас всех очень выручил, так как танцев в этот день больше не было и мы, быстро поставив на место столы и стулья, разошлись по домам.
Придя домой, мама с восторгом начала рассказывать Михалычу, какая Елизавета Александровна удивительная женщина, что она нас не только наукам обучает, но даже сама лично учит танцевать.
- Сама?! Танцевать?! - изумился Михалыч, - И сама тоже танцует?
- Ну да, конечно.
Михалыч расхохотался:
- Дорого бы я дал - посмотреть на это зрелище! Мама, не выдержав, тоже улыбнулась:
- И ты знаешь, с кем она танцевала в паре?
- С кем? Со своим дедом, что ли?