- Что такое? Что он делает?
- Все ноги мне истоптал! - сквозь слезы пробормотала Клава.
- Борис, ты что безобразничаешь?! - сурово прикрикнула бабка Лизиха.
- Я не безобразничаю, - тоже чуть не плача, отозвался Борис. - Я не умею танцевать. Лучше уж высеките, только отпустите.
- Высечь я тебя и так высеку! - сурово заявила Лизиха. - А танцевать ты у меня всё равно будешь.
- Ой, господи! - заплакала Клава. - Дайте хоть немножко ногам отдохнуть.
- Успокойся, - ответила бабка Лизиха, - больше тебя с ним танцевать не заставлю. Потанцуй теперь с Серёжей, а с Борькой я сама буду.
Она встала из-за пианино:
- Ольга, умеешь вальс играть?
- Я только один - «Две собачки»-умею.
- Ну, собачки так собачки. Только играй помедленнее. Борис, ко мне! приказала она.
- Не могу я, - засопел Борис, - у меня живот заболел.
- Это от пирогов, а не от танцев, - пояснила Лизиха. - Потанцуешь, всё внутри утрясётся и пройдёт. Иди, иди сюда, становись вот так… Теперь обними меня за талию.
- За какую? - забормотал Борис.
- Дурак! - Лизиха схватила Борькину руку и обвила ею вокруг своего необъятного туловища. - Вот это и есть у женщин талия. А теперь начали! Ольга, играй: раз, два, три… раз, два, три…
Мы снова задвигались. Но теперь двигаться было уже не так страшно никто ни за чем не следил, всё внимание было обращено на первую танцующую пару.
Я смотрел на Лизиху и Бориса и вспоминал, как к нам в Чернь один раз приехал балаган. Там, среди прочих номеров, был тоже танец. Под шарманку танцевали медведица с поросёнком. Теперь Лизиха с Борисом очень походили на ту самую танцующую пару. Оба были толстые, оба красные от напряжения. У Бориса на лице написан ужас, а у Лизихи такое выражение, будто она его сейчас съест.
- Раз, два, три… Раз, два, три… Борька, шевели ногами, а то выпорю!
- Я же шевелю.
- Не в такт шевелишь.
- Я не знаю, что вам от меня нужно. Отпустите бога ради!
- А вот сейчас узнаешь…