- Во-первых, как я мог бы что-нибудь доказать? Вон Валерий пробовал его прижать, когда Лешка с Костяшкиным пятиклассников лупил. И что?
- Ничего не вышло, - сказал Валерий. - Отвертелись оба.
- Все-таки, - упорствовал Станкин, - не нужно доходить до абсурда. Из школы могли бы сообщить в милицию. И милиции это, вполне вероятно, помогло бы.
- Ты сам доходишь до абсурда! Это из нашей замечательной школы… -…доложат, по-твоему, в милицию, что у нас, мол, вроде завелся ворюга? - докончил Ляпунов.
- Так что, с этой точки зрения, остается - невмешательство? - наседал Станкин.
- Молодцом, Стасик, всегда бы так! - и поддержала и уколола Лена.
- Так речь же идет об уголовном проступке одноклассника! - произнес Станкин, точно втолковывая.
- Жуть все-таки, а, Ленка? - поежилась Терехина.
- Об уголовном! - отозвался Ляпунов с некоторым вызовом.
В разговор вклинился Кавалерчик.
- Ребята, - сказал он примирительно, - к чему спорить, что надо было сделать три дня назад? Когда только что не один Женя, а мы все слышали, как Шустиков говорил, что мечтал погулять в последний раз! И что он будет там, где Косгяшкин! А Костяшкин, как теперь можно понять…
- За решеткой, если Лешка не врет, - сказал Ляпунов.
- Вот о том, что слышали мы все, - Кавалерчик обвел рукой остановившуюся полукругом компанию, - мы можем сообщить. Всем уж поверят.
- Резонно, - одобрил Станкин.
- А по мне, - сказал Ляпунов, - хоть Лешке часы, конечно, достались обманным путем, негоже нам его топить. Он сам попадется.
- Ну, знаешь, с такой позиции… - возмущенно начал Станкин.
- Действительно, Женька! - укоризненно вставила Терехина.
- Погоди, - ответил Ляпунов подчеркнуто спокойно, - ведь Кавалерчика, например, мы выручили обманом. И Шустиков - он паршивый тип, а насчет «полундры» фискалить все же не побежал.
Этот довод смутил всех. Станкин молчал. Гайдуков сосредоточенно мял в кулаке горстку снега, не слипавшуюся в комок.
Вдруг заговорила Лена.
- Дело Кавалерчика, - сказала она, - это была ерундистика. Раздули муху до размеров слона.
- Конечно, - ответил Ляпунов. - Только мы ж этого на собрании не говорили. А просто «муху» на «божью коровку» подменили. Так?