- Мои каникулы уже там будут, - ответил, понизив голос, Шустиков, - где сейчас Костяшкин. Понятно?
- Да брось! Ты серьезно?.. - спросил пораженно Ляпунов, разом переменив тон.
Шустиков кивнул, быть может удовлетворенный отчасти, что смог ошарашить Ляпунова, прощально махнул рукой и пошел прочь по бульвару.
Компания накинулась на Ляпунова: что имел в виду Шустиков, когда говорил, что Женька побоялся его к себе пустить? Почему Щустиков намекал, что хотел погулять в последний раз?
- А черт его знает, на что он намекает! - беспечно пропел Женька, пытаясь отшутиться. - Услышал насчет нашей встречи, стал напрашиваться, я его отшил.
- А чего ж он тогда тебе: «побоялся, побоялся»? - спросил Кавалерчик.
- Да тут такая история… - неохотно сказал Ляпунов. - Встретил я его, значит, дня три назад, прошу прощения, в бане. Одеваемся рядом. Он мне показывает часы ручные с серебряной браслеткой. «Хороши?..» - «Хороши, - говорю. - Откуда у тебя?» Отвечает: «Достал». Я еще раньше почему-то понял, что не дареные. «Не купишь у меня? - спрашивает. - Им цена четыреста рублей, отдам за триста пятьдесят». - «Нет, говорю, не требуется». Он вздыхает: «Придется в скупку нести». Потом меня просит: о часах - никому. А напоследок стал ко мне на Новый год навязываться.
- Вот подлец! - сказал Валерий.
- Н-да, действительно, - произнес Станкин с тем напряженным выражением лица, которое не разглаживается, пока человек не свыкнется с услышанным.
- Да не скажи он про часы, я б его все одно не пустил. Душа к нему не лежит, и все, - добавил Ляпунов, как бы успокаивая товарищей тем, что Шустиков никоим образом не мог оказаться с ними за одним столом.
Все помолчали.
- Между нами девушками говоря, - нарушил тишину Гайдуков, - дабы, как выражаются ученые люди, поставить точки… Стась, над чем вы ставите точки?..
- Над «и», - откликнулся Станкин с постным видом, осуждающим Игорево балагурство.
- Так вот, чтоб поставить эти точки: стянул, что ли, Лешка Шустиков часишки с браслеткой?.. Или как? А, Ляпа?
- Стянул ли, нет ли, а была у них с Костяшкиным афера - это точно. Ну, шут с ними, ребята! - заключил Ляпунов.
- Жень, - сказал Станкин, волнуясь, - это паршивая история, конечно… Но у меня к Шустикову доверия не было. Нет, знаешь, такого впечатления: невероятно! Этого нет. Но я не могу представить другого. Ты же фактически знал об этой уголовщине и никому ни слова не сказал! Мы же узнали случайно.
- И что переменилось, - осведомился Ляпунов, - оттого, что теперь узнали?
- Как «что»?
- Ну, что бы ты делал, если б узнал три дня назад?
- Поставил бы в известность, как же иначе?
- Кого? О чем?
- О том, что он предлагал тебе в бане. Само собой, надо было сказать в школе.