Виджей горестно размышлял о том, как страшно изменились братья. Все попытки разбудить их души, достучаться до сердец окончились его изгнанием.
Они словно боялись брата, боялись, что он напомнит, какой ценой куплен их успех. Виджей служил им живым укором, раздражал и вызывал ненависть.
Воистину, прав был мудрец, говоривший, что мы ненавидим других людей за то зло которое им причиняем.
Пророчество гадалки начало сбываться. Это был обычный день, Виджей колесил на скутере по всему городу, развозя пассажиров. Он уже научился разбираться в своих клиентах и мог безошибочно, с первого взгляда сказать, как поведет себя толстяк, с мороженым в руке, обливающийся растаявшими каплями, что скажет молодая богато одетая женщина, тщательно пересчитывающая в кошельке мелочь, сколько заплатит турист, обвешанный фотоаппаратами, севший в скутер ради экзотики.
Очередной пассажир оказался забавным пожилым мужчиной с затейливым инструментом на треножнике. Виджей знал, что это теодолит, поэтому сразу развернулся в сторону строящегося комплекса, прежде, чем клиент назвал адрес.
Он не ошибся, пассажир ехал именно туда. Высадив его возле вздымающегося в небо железобетонного каркаса, рикша получил деньги и стал объезжать кучу строительного мусора, чтобы выехать на дорогу, ведущую к вокзалу, но путь ему преградила вереница женщин, занятых поденной работой. Они носили на голове огромные подносы с обломками кирпича, кусками штукатурки и сбрасывали все это в кучу мусора.
Строительство комплекса вела компания Делиба. Он охотно использовал женщин и детей на тяжелых неквалифицированных работах, потому что им можно было платить сущие гроши. Причем, себя Делиб представлял чуть ли не благодетелем, ведь он давал работу беднякам.
Одна из женщин показалась Виджею странно знакомой. Вот она сбросила свою ношу, отошла в сторону, чтобы поправить свернутый в жгут кусок ткани, который надевался поверх головного покрывала, чтобы тяжелый поднос не слишком давил и не съезжал в сторону.
— Мама! — воскликнул Виджей.
Это была Лакшми, он не ошибся. Но мать вдруг закрыла лицо и побежала, скрываясь, за кучу строительного мусора. Она исчезла, словно мираж. Юноша потер глаза — может быть, ему померещилось?
Выскочив из скутера, он кинулся вслед за призраком и быстро настиг мать.
— Мама, мама! Почему же ты убегаешь от меня? Это я, твой сын, Виджей!
— Забудь свою несчастную мать, забудь, как забыли ее твои братья! — Лакшми горько разрыдалась, вытирая слезы огрубевшими, потрескавшимися от тяжелой работы руками.
— Мама! Я искал тебя повсюду! Мама! Где же ты была?
— Братья лишили меня крова…
— Неужели они действительно выгнали тебя? Но как ты позволила им продать «Храм любви»?
— Сынок, мои дети предали меня! — мать зашлась в рыданиях. — Я не хочу жить, сынок, я не хочу жить!
— Не плачь, мама, — молил сын, но сам он не мог сдержать обильных слез. Это были слезы радости и горя. Радости от того, что нашел мать, и горя от того, что она перенесла столько страданий по вине братьев. — Не плачь, мама. Они продали свою совесть, но есть то, что никогда не продается: душу, любовь им никогда не купить, ни за какие деньги. Эти бесценные сокровища никто у тебя не отберет, ты самый богатый человек на свете!
Мать обняла сына, гладя его шершавой рукой. Сквозь глухие рыдания Виджей повторял, как заклинание:
— Мама, мама! Теперь мы вместе! Твой непутевый сын вернулся к тебе!
— Виджей, дорогой мой Виджей!
Наконец они нашли друг друга и были очень счастливы.