Забинтованная женщина напоминала кокон, который делает уродливая гусеница. Проходит немного теплых дней, покровы рвутся — и на свет появляется прекрасная бабочка, ничем не напоминающая отвратительную предшественницу.
— Спасибо, доктор Штерн.
— Благодарить меня еще рано, — засмеялся доктор, — а если вы хотите сделать мне что-то приятное, то называйте меня по имени — Герман.
Безмолвная тень Штерна, сестра Аннета при этих словах сразу сникла и отошла к окну, якобы для того, чтобы поправить завернувшуюся штору. Она оказалась права, Германа привлекала эта необычная женщина, несущая в себе какую-то тайну. Дружелюбный доктор вызывал взаимную симпатию, Арти привязалась к нему, он был сейчас ее единственным другом.
Доктор работал над лицом женщины, видя в безобразных шрамах всего лишь объект профессионального интереса, они его нисколько не пугали, наоборот, Германа покорила необычная красота Арти, так отличная от канонов, принятых на его родине, в Германии. Штерн поймал себя на том, что он волнуется в преддверии завтрашнего дня, когда снимут повязку и пациентка увидит себя — ведь подсознательно он внес в облик этой женщины идеал своей любви.
Наступило долгожданное утро. Арти так ждала этой минуты, но пришлось еще перенести необходимые процедуры, после чего ее усадили в кресло, и Штерн приступил к самому главному — виток за витком он снимал бинты, обнажая лицо Арти.
Этой работой он действительно мог гордиться. Герман отступил на шаг, любуясь прекрасной красавицей.
— А теперь, Аннета, принесите, пожалуйста, зеркало. Пусть наша бывшая пациентка познакомится сама с собой.
Сестра поднесла Арти большое зеркало. Женщина заглянула туда, словно в пугающую глубину бездонного колодца, и замерла — на нее смотрела огромными удивленными глазами совершенно незнакомая девушка, гораздо моложе ее, с гладкой блестящей кожей. Куда исчезли горестные морщинки, появившиеся после смерти мужа? Волшебно изменилось все лицо, стал четче овал, чуть прямее нос, прорезались скулы, губы приобрели законченное совершенство линий.
Штерн нашел и подчеркнул в красоте Арти все самое лучшее, многократно усилив ее прелесть, но что самое главное, он дал ей новый облик, новое выражение — она стала более женственной, зовущей, внешность Арти приобрела европейский оттенок.
— Как вам ваше новое лицо? — спросил Штерн.
— Это потрясающе, Герман, — ответила женщина. — Искренне благодарю.
Даже Аннета не могла не признать, что пациентка — удивительно удачный экземпляр привлекательной красавицы.
Вглядываясь в зеркало, Арти не обнаружила и следа страшных зубов крокодила, об операции напоминали лишь заметные при внимательном рассмотрении розоватые черточки.
— Доктор, а шрамы останутся?
— Они пройдут очень быстро, недели через две, — ответил Штерн. — Я назначу вам специальные процедуры, чтобы ускорить заживление.
Вечером он снова заглянул к ней, но уже без Аннеты. В руках Герман держал роскошный букет белых роз. Арти с благодарностью приняла цветы, скрывая недоумение, затем спросила:
— Скажите, могу ли я сегодня покинуть клинику?
Простой вопрос привел доктора в явное замешательство. Все произошло так же, как и в легенде: создав Галатею, скульптор Пигмалион влюбился в нее, но в той сказке боги оказались милостивы к влюбленному, они оживили холодную статую. Здесь же все произошло не так. Вдохнув новую жизнь в Арти, доктор не затронул ее душу. Сердце женщины переполняло лишь одно чувство — месть. От нее веяло холодом, как от мраморного изваяния.
— Господин Штерн, вас ждут в операционной, — сказала с порога сестра Аннета. Она задыхалась от быстрой ходьбы и выглядела очень взволнованной, кажется, оправдывались ее самые худшие предчувствия.
— Хорошо, я сейчас приду.
Аннета медлила, ее круглые глаза перебегали с доктора на букет роз, который держала Арти. Сестра видела, что произошло то, чего она боялась: Герман хотел сделать предложение своей Галатее. Ревнивицу немного успокоил сдержанный вид пациентки, это заметил и Штерн. Тяжело вздохнув, он вышел из палаты, Аннета плотно прикрыла дверь, успев бросить торжествующий взгляд на соперницу, однако та не обратила на нее никакого внимания.