— Что, прямо сегодня — в «поле»? В воскресенье?
— Да.
— Это радует, — сказала Татьяна. — В таком графике, как ты работал… на двух пакгаузах… Уж лучше тогда на ферму.
Я потрогал подбородок — на щеках уже наросла недельная щетина.
— Но ты, кажется, не очень доволен?
— Не знаю… Наверное — да, доволен.
— Кто еще поедет на фарм? Из нашего дома?
— Оба литовца.
— Мне показалось, или в разговоре промелькнуло имя нашего «приятеля»?
— Джито сказал, что Николай тоже должен ехать… Его включили в бригаду.
— Кто старший?
— Джимми. Этот…
Мы на короткое время прервались — затрезвонил будильник, выставленный на без пяти пять утра. Я хлопнул по нему сверху ладонью.
— Этот урод повезет нас на какую-то ферму, — закончил я прерванную заливистой трелью мысль. — Джито сказал — «слушайтесь во всем Джимми, он будет боссом для сельхозрабочих…»
— Артур, не заводись… — Жена подошла вплотную ко мне. — Вчера вечером, когда приезжали индусы… Ты смотрел на него волком.
— Джимми опять пялился на твои колени!
— Тебе не все ли равно?
— Мне не все равно, — угрюмо сказал я.
— Ну, хоть это-то радует… Но ты не заводись там, на поле. Держи себя в руках. Ладно?
— Постараюсь, — хмуро сказал я.
— А как ты Николая поднимешь… на этот вот подвиг?
— Пинками, — сказал я. — И угрозой применения «высшей меры».