— Так зовут зайца, которого спас Сальваторе, — добавляет Тереза.
— Я знаю, Тереза, отлично знаю.
— Вошла я в комнату и вижу — Булыжник зайца в руках держит. «Наконец, говорит, дождались, ваш Роккино жирный да гладкий стал. Самое время его изжарить». Еле бедного зайчишку отняла.
Оказывается, Сальваторе все время прятал зайца у себя дома. И Тереза ему помогала.
— А сейчас за столом Джузеппе сунул кусок мяса в рот и промычал: «Вот так же, Сальваторе, я твоего любимого зайца слопаю», — поясняет Тереза.
«Ну и негодяй этот Джузеппе! — подумал Антонио. — Мне ведь тоже этот зайчишка дорог. Он был моим единственным другом, теплым живым комочком, который лежал у меня за пазухой в ту ночь, когда я воевал с мышиными полчищами».
— Если он Роккино хоть пальцем тронет, я его убью, этого проклятого Булыжника! — вне себя крикнул Сальваторе.
— Сальваторе по ночам мечется, стонет.
Сказав это, Тереза покраснела и робко взглянула на Антонио. Видно, хочет, но не решается сказать ему нечто очень важное.
«Был бы ты мне родичем, двоюродным братом, ну хоть кумом, — в смятении думает Тереза, — тогда бы я могла без утайки рассказать тебе обо всем, что у меня на сердце».
«Говори же, Тереза, говори смело. Я для этого и пришел сюда. Теперь я понимаю, что ты мне дороже всего на свете. Говори же, Тереза!»
— Сальваторе по ночам кричит, мечется, стонет. А потом весь в поту просыпается. Приходится лампу зажигать и успокаивать его.
— Неужели? А с ним раньше такое случалось?
Тереза отрицательно качает головой. Ее золотистые волосы разметались по лицу.
— А еще дедушка у нас занедужил.
Тереза, наверно, с ума сошла. Разве можно открывать чужаку семейные тайны? Но разве Антонио чужак?
— Дядюшка Винченцо болен?
— У него желтуха. Он весь пожелтел, точно лимон. А с недавних пор ему совсем плохо стало.
Тереза снова умолкла, потупилась.
«Значит, у дядюшки Винченцо желтуха. Конечно, это не очень-то приятно, но по твоим глазам, Тереза, видно, ты хочешь сказать мне и о чем-то другом. Хочешь, но не решаешься. Ну, не бойся же, Тереза!»
— Дедушка по вечерам подзывает к себе Сальваторе и долго не отпускает от себя. Он боится смерти, и ему страшно оставаться одному.
— Тереза… Ты что тут делаешь?