Отец суетился. Он поднял свою косу, встал впереди правым боком и сделал несколько взмахов. Траву относило в сторону, и она ложилась ровным густым валом.
— Ну, а теперь ты!
Славик тоже махнул несколько раз, но трава не прорезалась до конца.
— Ничего, ничего! — подбадривал отец. Он встал позади, согнулся, взял руки сына в свои, и они вместе сделали десятка два движений. — Вот так! Вот так! Бочком встань, бочком! Вот!
Славик никогда не видел отца таким терпеливым и мудрым, а тот все держал его за руки, постепенно отпуская, и вот уже совсем оставил его одного. Да Славик понял все, только не хватало навыка, но движенья его раз от разу становились все точнее, чище.
— Так, так! — кивал отец издали, а сам уже махал своей косой далеко.
Он прошел весь свой длинный ряд, снова вернулся к тому месту, откуда начал, взял у сына начатый покос, а тому велел начинать новый.
— Не торопись, — говорил он спокойно. — Ты вот так косу-то веди, вот так: сперва на пятку нажимай, а под конец — на носок. Вот так! Вот так! Понял?
— Понял! — отдуваясь, кивал Славик.
Он косил теперь вдохновенно и плохо. Оставляя широкие межрядья, делал неровные захваты, сшибал макушки, но были и хорошие махи, доставлявшие обоим большую радость. Отец всякий раз, принимая у него изуродованный в начале прокос, говорил:
— Вот уже лучше!
Несколько раз останавливались и точили косы длинным бруском-лопаткой. Славик это усвоил быстро, поскольку пробовал точить и раньше.
Солнце поднялось, окрепло за облаками и вот уже побежало яркими пятнами по полянам и макушкам леса — это повели его за собой облачные просини. Иногда оно выходило на широкий простор и с минуту стояло во всем своем блеске, пока снова не застилали его белогрудые облака. Ястреб вылетел на добычу и встал над покосом в вышине — быть хорошей погоде.
— Отдохни чуток! Отдохни себе! — с трудом переведя дух, крикнул издали отец.
Он уже снял и рубаху и теперь синел майкой.
— Не, я не устал!
Но вот Славика настигла новая беда: его косу подкараулил в траве туполобый и крутобокий камень, какой-то зернистый, как песчаник. Коса со всего размаху цокнула об него — и носок шаркнул в траву, отлетел.
— Папа!.. — И, как роса с косы, брызнули слезы из глаз.
Дрожащими руками Славик поднял над собой косовище с обломком косы и в слезах опустился на колени, стал искать отлетевший носок, а найдя — с надеждой приставлять его на место, словно тот мог прирасти.
Тяжело подошел отец.
— Камень… — пропищал Славик, всхлипывая.
— Ничего-о… — вздохнул отец и потрогал камень сапогом.