Отец распряг лошадь, пустил ее на другую сторону дороги, а сам подошел к телеге и отвязал косы. Не глядя, подал одну сыну.
— Пойдем, — сказал он, не двигаясь и глядя в землю. — Встанешь за мной.
Потом, будто очнувшись, он прикинул на глаз поляну, поплевал на ладони, шагнул к ромашковой обочине и споро, крупно замахал косой. Ее светлое жало сразу облилось водой; коса поднывала и посвистывала сперва на разные голоса, а потом нашла нужную ноту и уже не изменяла ей.
— Начинай себе! — крикнул отец.
Славик, уже дрожавший от нетерпенья, сделал два неудачных маха, а на третий, самый отчаянный, всадил косу в землю.
— Стой! Ты что — ослеп, дурак! — отец сердито бросил косу. — Ты что…
Славик вздрогнул. Он подумал, что сейчас отец даст ему оплеуху, как это случалось порой, — поэтому, пока не подошел отец, хотел высвободить косу из кочки и дернул ее со всей силой. Коса подалась в креплении и вышла из земли. Он тут же понял, что раскачал косу, и теперь стоял, чувствуя еще большую вину, нахохлясь, не подымая головы. Ждал. Вот уже два больших сапога брызнули росой с широких носков и тяжело остановились рядом. Он сжался. «Вот сейчас… Вот сейчас…» — думал он, но отец не двигался. Славик осторожно, из-под самых бровей, взглянул вверх.
Над ним стоял отец, закрыв лицо обеими руками.
— Пап, я нечаянно.
Большая рука мягко легла на шею. Теплый палец потрогал тонкую ключицу, и сразу стало спокойно.
— Тебе сколько? Двенадцать? — спросил отец.
— Тринадцатый, несмело поправил Славик.
— Я и забыл… ведь ты ни разу еще не кашивал… Ну, ты не торопись, не торопись себе, когда ведешь косу. Ты это… — говорил отец, отворачиваясь от глаз сына. — Мы давай-ка сперва пересадим ее. Умеешь? Нет? Тогда учись скорей!
Он взял косу и с какой-то лихорадочной поспешностью стал выколачивать клин и освобождать зажимное кольцо.
— Вот сняли. Вот. А теперь, выходит, надо опять насадить. Это просто, вот смотри.
Он снова завел кольцо на пяточную загогулину, зажал слегка.
— А теперь вишь, как она повернула полого? Так тебе не годится, а как поправить? Не знаешь? А это клином, как и топоры правят, клином… Вот так, только клин надо взять другой. — Он отбежал к телеге, отщепнул там ножом небольшую щепку от доски, торопливо заострил ее на ходу. — Вот этот будет как раз. Вот так. Вишь, коса-то стала поотложе. Это для тебя как раз, а для меня иначе.
— А как? — спросил Славик, не понимая, почему так суетится отец.
— А для меня покруче надо, я повыше тебя, потому что… Понял? Вот… А теперь тебе, стало быть, надо ручку опустить. Ручку, смотри, меряют по первому ребру, вот по этому… Не качайся…
— Щекотно…
— Ничего! Вот оно, ребро. Вот! — отец чиркнул ногтем по косовищу и по этой отметке стал опускать ручку. Развязал бечевку, сжимавшую рябиновую гладкую, как кость, ручку, и снова закрепил ее, уже на другом уровне. — Вот теперь и тебе хорошо будет. Померяй-ка. Вот так, хорошо… А теперь пойдем к прокосу.