Москва усиленно готовится к ПВХО. Милиционеры надели противогазы.
24. [IV]. Суббота.
Писал роман, статьи для радио, рассказ «Восьмушка»{442} в «Гудок». Дни светлые, теплые. Сегодня — пасхальная ночь. Разрешено ходить по городу, — но сижу дома… Вчера собрались «Серапионы» — Федин, Груздев, Зощенко, Никитин, похожий на тайного советника, разорившегося вконец. Зощенко рассказывал, как получил в прошлую войну ордена, передавал историю с женой Кармена, показывал ее фотографию с зачеркнутыми на обороте фразами и свои юношеские во времена Мингрельского полка, — подвыпив, стал говорить нам — «господа!»{443} Груздев сидел умильный, что «Серапионы» живы. Федин красовался. Я, как всегда, говорил вещи, которых все пугались — словом — былое воскресло.
В воздухе войны чувствуется напряженье. Наши что-то бормочут об эстонцах — латышах, бомбят северные немецкие города, союзники тоже, видимо, к чему-то готовятся: на Кубани, говорят, идут небывалые воздушные бои, — а на Спасской башне вызолотили ободья и стрелки часов, покрасили Дом Обороны и тротуары, по краям, размалевали белыми полосами. Опять слухи о газовой войне — на улице в соответствующих костюмах табачного цвета упражнялись дегазаторы. Москва чистенькая, просторная, красивая.
И очень хочется к морю.
25. [IV]. Воскресенье.
В первый день Пасхи умер В. И. Немирович-Данченко.
Вышла «Литература и искусство» с ругательной статьей о «Пушкине» — последней постановке Вл[адимира] Ив[ановича].— Напечатаны статьи Федина и Груздева{444}. Моя, хвалебная статья о «Пушкине» отвергнута редакцией.
Мой рассказ «Восьмушка» в «Гудке» не напечатан.
27. [IV]. Вторник.
Вчера написал две статейки для радио, сегодня — три. Это в первомайский парад.
Вчера приходил Н. Погодин. Злился неизвестно чему, хотя ему бы жить да радоваться.
Похоронили Немировича. Над фасадом театра овальный портрет его в виде тех овальных медальонов, которые вставлены у него в кабинете в шкафы, где хранится переписка. Пять красных флагов с крепом, — и все. Ветрено, ветер закрутил флаги на палки. Люди почти прильнули к газетам, — читают ноту полякам. Провожало мало народу.
7 мая. Пятница.
Десять дней работал, — сам не зная для чего. Писал «Сокровища», переписывал, перепечатывал. Уже сделано листа 3–4, и, кажись, зашел в такие дебри, из которых, дай бог, выкарабкаться поудачнее. Написал два рассказа «Слово о полку Игореве»{445} и «Восьмушка», задумал третий…
Вчера П. П. Кончаловский угощал меня — по случаю статьи моей о нем — «которая осветила мою работу откуда-то со стороны и светом необыкновенным». Радовался, что в «Буграх» хозяйство прибавило четыре огромных блиндажа на его усадьбе, где стояло 8 танков, «склад под картофель чудесный!», и унавожена земля песчаная, тоже под поле картофеля.
Оттуда же рассказы: 1) Свадьба. Шесть летчиков в Мало-Ярославце справили свадьбу с шестью русскими девушками, а на другой день полетели с ними в Берлин. Девушки, глупенькие, радуются. Они поднялись и за городом, — выбросили их из самолета — когда те обессилели, изблевались… 2) В блиндаже, на глубине 14 метров, лежат голые офицеры и девушки, — тоже нагие. Красноармейцы подкрались незаметно. «Что же сделали?» — «Фотографировать не умеем, забросали гранатами». 3) Два командира разговорились в поезде. Один жаловался — оставил семью, потерял не знает где, жена, дети, жалко. Второй — «А я только что обзавелся, хорошая женщина попалась, правда, с ребенком, но ничего». Показывает первому фотографию и тот узнает свою жену.
Звонят из «Московского большевика» — мы напечатаем статью, но если вы изымете похвалы М. Булгакову, а оставите похвалы театру. Я отказался. Пусть лучше статья не появится. — И, вообще, решил статьи прекратить. Это дело не жизненное. За всю войну я получил только один отклик — письмо из Иркутска, от рабочего, о славянстве.
Печатается роман М. Шолохова — «Они сражались за Родину». Веселый разговор, — с войной не соприкасающийся. Заглавие — по Хемингуэю, стиль — по Л. Толстому, содержание — липа из передовой. Смотрел «Нашествие» Л. Леонова. Удручающе. Лучше всех вышел изменник — городской голова Фаюнин, — остальные взяты напрокат из гражданской войны.
Весенняя передышка кончилась. Начались бои на Кубани. — Дружба с англичанами. Немцы говорят о нас, что мы «замаливаем грехи, [нрзб.]».
Хлопоты о даче, о перевозке коровы.
11. [V]. Вторник.