Иноходец этот, серый, коренастый, невзрачный, киргизской породы, сделал подо мною весь поход из Оренбурга в Хиву, Бухару и форт № 1, не проболел ни одного дня. Я его подарил на намять казаку Еремину, бывшему при мне вестовым.
Так называл я собрание чиновников и офицеров, данных мне разными ведомствами в состав посольства и назначенных большею частью для очистки корреспонденции, производившейся и Министерствах, без надлежащей подготовки и соображения с научными знаниями, способностями и характером случайно избранных лиц.
Очевидно, что средств у меня было бы больше, а затруднений меньше, если бы число бесполезных штабс и обер-офицеров и чиновников было убавлено, а состав конвоя увеличен несколько.
Первоначально предполагалось возможным плавать пароходу «Перовский» по заливу, но оказалось, что Айбугир значительно уже обмелел с 1849 года. Впоследствии залив этот высох. Вообще замечено было в продолжение нашего путешествия в 1858 году, что западные рукава реки Аму постепенно мелеют и высыхают, а восточные — углубляются и распространяются к Востоку.
На осенних маневрах 1852 года, исполняя личное приказание покойного Государя Николая Павловича, я переезжал верхом чрез шоссе и две широкие канавы, проведенные по болотистому лугу. Лошадь испугалась при последнем прыжке и кинулась налету в сторону, ударилась грудью о борт капаны, вывихнула себе ногу, а мне порвала оболочку большого мускула на левой поте. От такой боли я потерял сознание и годами потом страдал от сильнейшей невыносимой боли, причиняемой при верховой езде всяким неловким движением и продолжительною напряженностью мускула ноги и т. п. Нога начала сохнуть и доктора, лечившие меня в Петербурге и Париже, между прочим Наранович и Нелатон, считали невозможным для меня ездить верхом, советовали носить ножной корсет и проч. До сего времени боль возвращается, хотя и в меньшей степени. Но сила воли дозволила мне с тех пор совершать поход в Хиву и Бухару, пройти через Монголию, быть в свите Государя на войне 1877 г. и постоянно ездить верхом.
Ныне начальник Главного Тюремного Управления.
Маленькие кибитки.
Фейерверком снабдили меня из Оренбурга для забавы хана и эмира.
Авангард состоит обыкновенно из 6 или 8 казаков под начальством Офицера или урядника; при нем следовал Офицер Генерального Штаба (Салацкий), с топографом, для маршрутов съемки.
Александро-Невской Лавры, назначенный для сопровождения посольства в Хиву и Бухару, но, по характеру своему, не подходивший к такой обязанности. Большинство конвоя были старообрядцы и о. Фотий, плававшие прежде с моряками, смущал старообрядцев отсутствием монашеской дисциплины. Пришлось расстаться с иеромонахом и посидеть его на пароход, так как похода он бы не выдержал и присутствие его могло лишь подать повод к печальным недоразумениям не только с местным населением, но и среди конвойных.
Впоследствии, в особенности после отбытия о. Фотина, пришлось мне взять на себя обязанность псаломщика (несколько Офицеров и нижних чинов пели вместе со мною), а потом и начетчика старообрядцев.
Я всегда и везде в Средней Азии, в Китае и в Турции добивался выгод и преимуществ для одних русских подданных, находя, что мы неравномерно делаем уступки иностранцам и даруем им излишние льготы в России. Я предпочитал заискиваниям перед соседями твердую и решительную постановку вопросов. Министерство Иностранных Дел держалось зачастую в своих инструкциях противоположного правила.
Полагаю, что со всеми азиатцами мало быть «осмотрительным» в сношениях. Но тут был особый смысл: Министерство Иностранных Дел желало оставаться нейтральным, что непонятно в Азии.
Таким образом я с 1858 г. обратил внимание Министерства Иностранных Дел и Военного на необходимость положить предел безнаказанным набегам наших соседей и волнению в степи, упрочить нашу масть в Средней Азии соединением разделенных пустым пространством, служившим путем набегов в наши пределы, Сибирской лини с Сыр-Дарьинскою, обеспечить сию последнюю и стать прочною ногою на р. Сыр, выйдя из песков и бесплодной местности в населенную и богатую часть бассейна этой реки. Вследствие моей подробной записки поэтому же предмету было собрано в начале 1864 г. у Государя совещание, в котором я участвовал и которое положило основание экспедиции генерала Черняева и начало завоеванию Туркестанского края.
В степи в местах, где лучше подложный корм, кучатся аулы, которые по выкормлению трав расходятся, во аулы одного и того же рода держатся в известном районе. При прохождении посольства, киргизы, ради почета, а еще более любопытства, чрезвычайно развитого между кочевниками, выезжали за несколько десятков верст поглазеть на незнакомых людей.
Батырь, т. е. богатырь, удалой киргиз, наездник лихой и т. п. Исет по своему сложению, росту, физической силе и характеру был действительно богатырь, внушавший своим землякам невольное уважение, доходившее до подобострастия. При однообразной жизни кочевников, киргизы с напряженным любопытством следят за всем происходящим в степи, и нигде так быстро не разносятся вести, как между кочующими аулами. Всякий проезжающий останавливается поговорить с встречным всадником.
При караване моем было несколько нанятых вожаков, из числа тех, которые лучше других киргиз знакомы с предстоявшим нам путем. Но, в известных случаях, присоединялись к нам особенные почетные вожаки из числа значительных лиц, не несущих платной обязательной службы.
Бывший впоследствии корпусным командиром в Московском округе и Членом Военного Совета. Ныне умерший.
И по тем обещаниям, которые ему были даны Оренбургскими властями чрез посредствующих киргиз. Желая достигнуть цели, они всегда преувеличивают то, что им поручено передать.
Киргизы поверили, что мы относимся к ним чистосердечно и не намерены, заманив их, казнить, когда они со мною поели и напились чаю. Все они повеселели и стали смотреть бодрее.
В виде аванпостов ставились один или два маячных казака и высылался вперед разведчик.
Т. е. достаточно далеко от хивинских владений, чтобы пересадка на пароходе могла состояться своевременно, не возбудив основательных подозрения хана, и была осмысленна.