После революции 1905–1907 годов в творчестве А. Таммсааре видны перемены: он обращается к новым темам, что повлекло за собой изменение творческой манеры, иной стиль. Писателя теперь интересуют проблемы интимной жизни человека, психологические коллизии, связанные с женской эмансипацией, и т. п. Главными героями его произведений становятся интеллигенты-горожане, — у Таммсааре они, как правило, лишены сильных, ярких характеров и страстей, а то и вовсе никчемные, даже в какой-то мере ущербные люди (новеллы из студенческой жизни «Длинные шаги», 1908; «Молодые души», 1909; «Через границу», 1910). Автор нередко даже иронизирует над ними, хотя при этом точно передает их душевные переживания, нюансы чувств. В своем стремлении к углубленному психологизму, Таммсааре творчески использует достижения импрессионистов — их умение уловить и отобразить оттенки впечатлений и настроений личности, хотя его творческую эволюцию вернее всего было бы охарактеризовать как путь к психологическому реализму. Наибольших успехов в этом новом стиле Таммсааре добился в повестях «Оттенки» и «Муха» (обе — 1917), по жанру тяготеющих к новелле. Тогда же Таммсааре создает интересные сказки и миниатюры, вошедшие в сборник «Мальчик и бабочка» (1915). В этих лаконичных, художественно целостных произведениях, выполненных в манере, несколько напоминающей Оскара Уайльда, писатель стремится донести до читателя глубокие философские мотивы, поэтизирует гуманистическую ценность жизни и искусства.
Таммсааре обращался к жанру новеллы и позже. В его последних новеллах мы видим тот же тонкий психологизм, а иногда и своеобразную аллегоричность («Живые куклы», 1939), свойственную его романам и пьесам конца 1930-х годов.
Новый период в истории эстонской литературы наступает после Великой Октябрьской социалистической революции. Эстонской буржуазии с помощью западных капиталистов удалось свергнуть Советскую власть и установить в стране свою диктатуру, окончательно утвердившуюся к концу 1919 года. Литературная жизнь Эстонии в период диктатуры буржуазии (1920–1940) была очень сложной и противоречивой, протекала в обстановке острой классовой борьбы. Буржуазия стремилась подчинить своему влиянию все сферы культуры и искусства. И все же это не удалось: коммунистическая партия, вынужденная действовать в глубоком подполье, прогрессивные круги интеллигенции, оставшиеся верными идеалам гуманизма и демократии, находились в открытой оппозиции к господствующему режиму и успешно противостояли давлению буржуазии.
Начало 1920-х годов в эстонской литературе ознаменовано заметным влиянием экспрессионизма, но с середины десятилетия в литературе вновь усиливаются реалистические тенденции, сочетающиеся со стремлением писателей прояснить взаимоотношения человека и среды, отобразить жизнь без неоромантической стилизации и экспрессионистской риторики. По сравнению со старым критическим реализмом новый метод отличается большим психологизмом, тесной взаимосвязью социального и индивидуального, «уплотненным» стилем и усложненной структурой. В отдельных случаях заметно влияние натурализма. Полностью не исчезает и неоромантическая струя в поэзии и прозе, хотя ее роль и уменьшается.
Обострение социальной борьбы, экономический кризис, как и кризис буржуазной демократии, опасность фашизма — все это обусловило в конце 1920-х — начале 1930-х годов значительную активизацию оппозиционных настроений в эстонской литературе, усилило дух социальной критики. Полуфашистский переворот 1934 года, приведший к установлению авторитарного режима К. Пятса, приглушил эти настроения протеста, но они не исчезли, хотя и приняли более скрытые формы. Все это подготовило переход демократических писателей на новые социалистические позиции после исторических событий летом 1940 года, когда в Эстонии была восстановлена Советская власть.
Малые жанры прозы, и в первую очередь новелла, занимали важное место в эстонском литературном процессе 1920–1930-х годов. Они весьма разнообразны по темам, проблемам, идейной направленности, формам отображения жизни, образной системе, стилю, что вполне естественно, если учесть сложность и дифференцированность литературной жизни Эстонии той поры.
Из писателей старшего поколения традиции критического реализма, кроме Э. Вильде и А. Таммсааре, наиболее успешно развивали Оскар Лутс и Майт Метсанурк (Эд. Хубель), правда, чаще выступавшие в «больших» жанрах — повести и романа.
Из молодых писателей наиболее последовательным и решительным критиком существующих порядков был Аугуст Якобсон.
Он ярко рисовал нищенскую, безрадостную жизнь бедняков, обреченных на гибель в условиях несправедливого общественного строя («Одна из многих», «Героиня», «На конечной станции»), и в то же время ядовито высмеивал элиту буржуазного общества, эгоизм, бессердечие представителей этого мира («Орден золотых сердец», «Капитан Лепп» и др.). А. Якобсон видит, как частная собственность и господствующая в буржуазном обществе мораль уродуют людей. Краски новелл А. Якобсона 1920–1930-х годов мрачны, повествование часто завершается мучительной смертью героев, причем писатель с клинической точностью описывает процесс умирания («Гавань в тумане», «Последний призыв»). В этом сказалось влияние натурализма, преувеличение роли биологического начала и наследственности, свойственные творчеству А. Якобсона тех лет.
Впоследствии А. Якобсон был одним из первых эстонских писателей, вставших на позиции социалистического реализма и отразивших в повестях и новеллах процесс становления новой жизни.
Иной была творческая индивидуальность другого видного представителя реалистической новеллистики — Пеэта Валлака (П. Педаяс). Темой его новелл была жизнь маленьких людей деревни, сельских поселков, городских предместий, причем его интересовали не столько социальные корни их бытия, участие в классовых конфликтах современности, сколько их характеры, своеобразие внутреннего мира. Свои ранние новеллы П. Валлак любил строить на необычном случае, странном происшествии, неожиданно вторгающемся в жизнь человека. Рисуя драматическую ситуацию, писатель часто прибегал к гротеску. Новеллы П. Валлака остро конфликтны, динамичны, их композиция напоминает чередование кадров в кино. Своих героев он рисовал без идеализации. Несколько экспрессивный стиль П. Валлака 1920-х годов в следующем десятилетии становится более спокойным, действие и конфликты — более обыденными, ближе стоящими к повседневной жизни простых людей. Так появляется «тихий и скрытный» П. Валлак (как его охарактеризовал Г. Суйтс), у которого гротеск все чаще сменяется грустным юмором. При всем том писатель сохраняет свое особое видение мира, типично валлаковский взгляд на жизнь и людей.
В эстонской новеллистике 1920-х годов любопытны и два сборника новелл разностороннего писателя Иоханнеса Семпера — «Элинор» (1927) и «Переводины» (1927). И. Семпер сделал попытку в первом сборнике использовать психоанализ Фрейда для раскрытия глубин человеческой психики. Во второй же книге автор обращается к больным вопросам социальной жизни, сатирически высмеивая буржуазных деляг, спекулянтов. Одна из самых сильных новелл этого сборника — «Ошибка», где рассказывается об охоте на человека, которого по ошибке принимают за революционера.
Самым крупным представителем неоромантизма в эстонской новеллистике рассматриваемого нами периода был Аугуст Гайлит. Его новеллы (сборники «Странствующие рыцари», 1919; «Навстречу утру», 1926) отличает причудливая смесь реальности и фантастики. Он любит необычных героев и странные, неестественные ситуации, которые рисует средствами гротеска, иронической гиперболы. Страсть к парадоксам, к игре, причудливый полет фантазии — вот что отличает стиль А. Гайлита. Излюбленный его герой — несколько аффектированный, романтически настроенный, самовлюбленный одиночка, находящийся в разладе со средой. Он не прочь эпатировать окружающих своим богемным образом жизни, и в то же время сам все время попадает в смешные ситуации, поэтому автор описывает его с нескрываемой иронией (Тоомас Нипернаади из одноименного романа, петух Керилл Керкерилли из новеллы «Последний романтик»).
Все сборники новелл Карла Аугуста Хиндрея вышли в 1930-е годы, когда их автору было уже за пятьдесят. В них перед нами предстает много видевший, высокоэрудированный и вместе с тем консервативно настроенный писатель, который смотрит на мир глазами старого почтенного джентльмена, своего рода «аристократа духа». Новеллы К. А. Хиндрея утонченно психологичны и немного философичны, в них ощущается грусть автора о прошлом, о «добром старом времени».
Летом 1940 года в Эстонии пришел к власти трудовой народ, начался процесс социалистического преобразования страны, через год прерванный войной, когда территория Эстонии была захвачена фашистами, и продолженный уже в послевоенный период. Этим было положено начало и новому периоду в истории эстонской литературы, развивающейся теперь в русле многонациональной советской литературы и постепенно утверждающейся на позициях социалистического реализма.
В первые годы главенствующее положение в молодой эстонской советской литературе заняла поэзия, наиболее оперативно откликавшаяся на перемены в жизни. Проза, в которой поначалу преобладали малые жанры, медленнее реагировала на новое в окружающем, чаще обращалась к старым темам и образам. Пожалуй, лишь в творчестве А. Якобсона да в отдельных рассказах М. Рауда и А. Хинта была сделана попытка раскрыть атмосферу новой действительности.
В годы Великой Отечественной войны в эстонской прозе на первом плане — публицистические жанры, очерк, рассказ, в которых идет речь о борьбе с фашистами, об ужасах оккупации. И здесь опять выделялись рассказы А. Якобсона, умевшего впечатляюще передать драматизм событий военных лет («В июльский день», «Первая любовь»), раскрыть процесс внутреннего перерождения человека, поставленного в условия, когда необходимо сделать выбор («Пробуждение»). А. Якобсон всегда — с большим или меньшим успехом — стремился к убедительной психологической мотивации повествования и действий своих героев.
В годы войны по-новому раскрылся и талант Ааду Хинта, широко известного своим многотомным романом «Берег ветров». В его рассказах военных лет, вошедших в сборник «Дикие гуси» (1945), привлекают сильные характеры людей, мужественно встречающих смерть, но не сдающихся на милость врагу («Братья», «Ледоход»). Одним из первых А. Хинт запечатлел совместный труд людей разных национальностей, в том числе и эвакуированных эстонцев, в советском тылу («Полный вперед!»). К жанру новеллы писатель обращался и позже (сборник «Последний пират», 1970).
В первые послевоенные годы эстонских новеллистов продолжала волновать тема прошедшей войны. Ее успешно разрабатывал Эдуард Мянник, сам прошедший трудный путь солдата.
Постепенно на первый план выдвигается другая, современная тема — формирование нового человека в условиях сложной классовой борьбы, перевоспитание людей, выросших в условиях старого строя. К этой теме, в частности, обращался Рудольф Сирге. Время действия рассказов из сборника «Перед начинающимся днем» (1947) чаще всего — оккупация; герой, как и в произведениях А. Якобсона, поставлен перед необходимостью сделать выбор. Со страниц сборника «В едином трудовом ритме» (1951) герои Р. Сирге предстают уже в новой обстановке, в условиях социалистического общества, где продолжается процесс внутреннего роста человека, переделки его сознания. Среди тогдашних рассказов Р. Сирге, писателя искреннего и интересного, есть удачные, но во многих дают себя знать недостатки, свойственные и другим произведениям тех лет: известный налет бесконфликтности, схематизм, умалчивание о многих действительно больных, злободневных проблемах жизни. В более поздних новеллах Р. Сирге (сборник «Иссеченные ветрами», 1965), как и другие эстонские писатели (Э. Крустен, О. Тооминг, А. Хинт), сумел преодолеть эти недостатки.
Новый этап в развитии эстонской прозы знаменовал собой цикл «Письма из деревни Сыгедате» (1951–1955) Юхана Смуула, до тех пор более известного как поэта. Цикл состоит из нескольких новелл очеркового типа, объединенных общим местом действия (рыболовецкий колхоз «Маяк») и рядом общих персонажей. В этом цикле, который критика неоднократно сравнивала с очерками В. Овечкина, Ю. Смуул обратился к подлинным, а не придуманным проблемам жизни, изображая их во всей сложности и противоречивости. Позиция художника — честная и непредвзятая; читатель без труда замечает его живое участие, его искреннюю заинтересованность в судьбе человека.
Своеобразие незаурядного художественного дарования Ю. Смуула раскрылось в его необычных по жанру «Монологах» (1968). Эти полные небылиц и шуток юмористические рассказы написаны от лица простых людей из народа и стилизованы под разговорную речь, причем автор широко обращается к родному мухускому диалекту.