— Да адвокат и сказал, что бояться нечего!
— Но что же он сказал? — настаивала Маруцца.
— Э! Он умеет говорить; он человек образованный! Благословенны эти двадцать пять лир.
— Но что же он, наконец, сказал делать-то?
Дед смотрел на внука, а ’Нтони глядел на деда.
— Ничего! — ответил, наконец, хозяин ’Нтони. — Сказал; что ничего делать не надо.
— Мы ему ничего не заплатим, — смелее добавил ’Нтони, — потому что он не может взять ни дома ни «Благодати»... Мы ничего ему не должны.
— А бобы?
— Это верно. А бобы? — повторил хозяин ’Нтони.
— Бобы!.. Мы их не съели, его бобы; и в кармане их у нас нет; а дядюшка Крочифиссо ничего с нас взять не может. Адвокат сказал, что ему самому придется уплатить и судебные издержки.
Тогда наступила минута молчания; между тем Маруцца не казалась убежденной.
— Значит, он сказал — не платить?
’Нтони почесал в голове, а дед прибавил:
— Это верно, бобы он дал нам, и нужно за них заплатить.
Возражать было нечего. Теперь, когда адвоката тут больше не было, нужно было платить. Хозяин ’Нтони качал головой и бормотал:
— Так нельзя! Так Малаволья никогда не делали! Дядюшка Крочифиссо заберет и дом, и лодку, и все, а так нельзя!
Бедный старик был смущен, а сноха молча плакала, закрыв лицо передником.
— Придется сходить к дону Сильвестро! — решил хозяин ’Нтони.
И, с общего согласия, дед, внуки и сноха и даже малютка, снова отправились целой процессией к секретарю общины спросить его, что им нужно сделать, чтобы уплатить долг так, чтобы дядюшка Крочифиссо не посылал им больше гербовых бумаг, съедавших и дом, и лодку, и все имущество. Дон Сильвестро, знавший толк в законах, проводил время, мастеря вершу с западней, которую хотел подарить детям Барыни. Он поступал не так, как адвокат, и дал им болтать и болтать, продолжая переплетать тростинки. Наконец он сказал им, что хотел:
— Ну, что ж, если кумушка Маруцца захочет приложить руку, все устроится.
Бедная женщина не могла понять, куда ей нужно приложить руку.
— Должны приложить к продаже, — сказал ей дон Сильвестро, — и отказаться от ипотеки на приданое, хотя бобы покупали и не вы.