— Только не по голове, Сергей. Нам нужно то, что в ней намешано.
— Здесь жила женщина. Сейчас её нет, — старший сержант Пархоменко нежно любил свою жену и распространял часть своего отношения на женщин в целом. От этого он нетерпимо относился к тем, кто дурно с ними обращался. Сердце подсказывал ему, что здесь случилось недоброе, и заранее ничего хорошего к Хабарову не испытывал.
— Интересно, что с ней произошло.
— Ушла в Старую Майну. Она работает на тамошней верфи.
— Там её нет, — негромко, но убедительно сказал Раскин. — Мы проверяли.
Напалков снова кивнул сам себе. Майор прервал рассказ подозреваемого, но ровно так, как это и надо было сделать. Хорошая, грамотная работа.
— И как всё прошло?
— Когда мы зашли, он пытался сбежать через заднее окно. Только там его уже ждали двое моих ребяток. Сразу закинули обратно внутрь. Обычное дело.
— Где она? — спросил Раскин вновь, тоном давая понять, что Хабарову лучше бы вспомнить пословицу про гнев терпеливого человека. Но Николай пропустил намёк мимо ушей и ничего не сказал.
Напалков обратил внимание на то, с каким замешательством майор отошёл к окну. Он разделял его разочарование, и ему было интересно увидеть, как Раскин справится с этим. Любой хороший агент тайной полиции умел читать язык тела и, наблюдая за ним, он распознал – майор что-то увидел, но пока не совсем уверен.
— Иван?
— Да?
— Скажи-ка мне, что ты об этом думаешь? — Раскин смотрел из окна на огородик, расположенный на заднем дворе, — вчера лило весь день напролёт, ещё и утром немного. Посмотри, вон там, где овощи, вода просто лужей стоит, видишь? А теперь глянь в конец участка. Воды нет. Как будто земля сухая и ей есть куда стекать. И растения там выглядят неважно. Нельзя сказать, что они завяли, но какие-то… поникшие?
Напалков согласно кивнул. Раскин правильно понял жест и продолжил.
— Может быть так, что растения выкопали, убрали в сторону, вырыли на их месте могилу и после этого вернули?
— Возьми одного из своих людей и идём проверим. Старший сержант и ещё один рядовой останутся с задержанным.
Через десять минут нашлись лопаты, а ещё через двадцать они вскрыли могилу, хотя правота Раскина была очевидна сразу. Рыхлая земля легко подавалась, и по мере углубления они ощутили смрадный запах, хорошо знакомый всем в стране, воюющей третий год. На дне ямы лежало обнажённое женское тело, тронутое разложением, но до сих пор узнаваемое. Руки и ноги связаны, рот застыл в крике. И чекисту, и майору милиции было понятно, что Нина оставалась живой и в полном сознании, когда муж хоронил её.
— Наверняка она молила о пощаде даже тогда, когда это урод закапывал её, — голос Раскина полнился ненавистью. — Боюсь даже думать, как он измывался над ней напоследок.
— Не все чудовища – гитлеровцы, — в словах Напалкова не было ни намёка на иронию. — Надо направить сюда бригаду, чтобы без шума извлечь тело и выяснить все обстоятельства смерти. Убийцу увезём сразу на допрос и как следует выпотрошим. Ну что, майор, здесь дело сделано на отлично. Я передам благодарности для тебя и для твоих сотрудников. Но это ещё не всё. Хабаров, как мы теперь знаем, не просто предатель, а ещё и жестокий убийца. Расследование этого преступления может вывести нас на других подобных мерзавцев. Это уже работа ЧК. И разберёмся мы с ними как следует, будь уверен.
Когда они вернулись в дом, Хабарова уже вывели в гостиную. Они затолкали его в машину, чтобы отвезти в местное отделение ЧК для допроса. Почти всю дорогу Хабаров тихо сидел в машине. Сломался он совершенно случайно, никто не мог бы устроить подобное. Сверху вновь полился звук авиационных двигателей. Не густое рычание "Тандерболтов", но тяжёлое, всеподавляющее гудение. По небу расползались широкие белые полосы, инверсионные следы от огромного строя B-17. Для Напалкова, Раскина и милиционеров это был вдохновляющий вид. Он вселял надежду на победу Родины и её союзников. Но на Хабарова бомбардировщики произвели потрясающий эффект. Он пришёл в первобытную ярость, завопил, выплёвывая бессвязные, несуразные оскорбления в адрес американцев и всех, кто позволил им приехать Россию. Его вопли продолжались до самого отделения. Ну вот, пошло дело, подумал Иван.
— Ну что, мы взяли кого надо? — Кеннеди с трудом опёрся об спинку кровати. Он явно чувствовал себя хуже, чем в прошлый раз. На него давили ослепляющая головная боль, тошнота и усталость. Медсестра, ответственная за него, долго отказывалась впустить чекиста, и смягчилась только когда её убедили в хороших для пациента новостях. А особенно – что встреча жизненно важна для военной экономики.
— И взяли кого надо, и узнали подробности, — Напалков сел верхом на стул возле кровати и начал рассказывать. — Хабаров – обычный хронический алкоголик. Из-за пьянства он застрял на самой нижней должностной ступеньке железной дороги. Как Нина, молодая перспективная женщина, решила выйти замуж за человека намного старше её, что она в нём рассмотрела – непонятно. Она квалифицированный сварщик, и зарабатывала намного больше. А он расходовал её зарплату на пропой, просто не просыхал. Потратив все деньги, избивал. Как и большинство мужчин, бьющих своих жён, он наловчился делать это, почти не оставляя следов. Но однажды, когда напился совсем вдрызг, руки его уже толком не слушались. Вскоре после этого Нина встретила молодого американского матроса. Он увидел следы побоев, понял, что ей больно, и решил помочь ей. Они стали друзьями. Он вёл себя как настоящий товарищ. Но была на верфи одна тётка, которой зрелище русской женщины рядом с американцем пришлось не по сердцу. Думаю, ты знаешь, о каких тётках я говорю. Они уверены, что знают всё обо всех, и готовы растрепать это любому, кто подставит свободные уши.