— Сэр, она отчаянно нуждалась в участии и заботе. Я несколько раз водил её в столовую, чтобы она нормально поела. Слушал её рассказы, поэтому знал о всех неурядицах. В общем, это могло бы дать мне повод, но тогда я просто использовал бы её. Такое не по мне.
— Понимаю. Она когда-либо расспрашивала вас о работе? Об электронном оборудовании, с которым вы имеете дело?
— Нет. Ни разу. Работу мы не обсуждаем. Иногда она спрашивала об Америке. Что мы едим, как проводим свободное время, вот и всё, — Бартон пришёл к очевидному, но ошибочному заключению, — вы думаете, она шпион?
— Нет, — Напалков встал из угла, где до этого бесшумно сидел, наблюдая за разговором, и присоединился к беседе, — она была невезучей женщиной, застрявшей в браке с жестоким пьяницей. К сожалению, у нас такие качества часто ходят рука об руку. Мы думаем, что ей повезло встретить сочувствующего человека, готового выслушать. Но нашлись и злонамеренные люди, распространившие ложные слухи с трагическими последствиями. Я уверен, Оуэн, что вы достойный человек. Вам нет причин бояться ЧК.
Бартон козырнул и ушёл. Напалков на мгновение задумался и повернулся к флотскому особисту.
— Этот матрос… весь ваш молодняк похож на него?
Офицер не ожидал от чекиста подобного вопроса, и немного озадачился.
— Нет, конечно. У нас есть все от святых до и грешников, как и везде. Но я, честно говоря, думаю, что большая часть нашей молодежи, встретив такую женщину, поддержала бы её как и он. По крайней мере, надеюсь. Если мы верно их воспитали.
Напалков улыбнулся.
— Если это так, то вам нечего опасаться за своё будущее. Но здесь и сейчас… уверен, мужу Нины Кларавиной и тем, кто распространял о ней порочащие слухи, есть за что избегать нас.
Дом был небольшим, деревянным с черепичной крышей. Дверь слева, рядом окно. Этажом выше ещё два. Всё верно. Майор милиции Алексей Раскин понимал, что даже такое жилище – это куда больше, чем может предложить город многочисленным беженцам. С тех пор, как вторглись гитлеровцы, они выдавливают население на восток. Города битком набиты. Нам потребуются лет десять, чтобы восстановить порушенное за неполные три года. Даже больше десяти, наверное. Но офицер ЧК – не тот человек, перед которым можно выказывать отчаяние. Это моя проверка. Если я её пройду, мной заинтересуются могущественные люди. Они поддержат меня. А если нет… уже завтра окажусь в пехотном взводе.
Раскин подошёл к двери парадного входа и вежливо постучал.
— Николай Павлович, у меня для вас срочные новости с фронта.
Раскин вновь постучал. Затем дверь открылась, и он вошёл внутрь. Любой случайный наблюдатель решил бы, что замок открылся в надежде услышать какое-то другое известие – не о смерти близкого. На самом деле майор умело провернул личинку отмычкой. Напалков терпеливо ждал. Позади дома послышалась какая-то недолгая возня, скрытая обычными городскими звуками.
Ну, почти обычными. К шумам города присоединился глубокий утробный рёв, отражающийся от зданий и раскатывающйся по улицам. Чекист огляделся. Над ними летели самолёты, американские "Тандерболты". Гул их мощных моторов сильно отличался от других, слышанных им в этих местах. Напалков быстро насчитал сорок восемь машин, три группы по шестнадцать, в каждой по четыре звена. Когда они прошли прямо у него над головой, от звука их двигателей, казалось, задрожала землю. Старушка в обычной косынке остановилась, чтобы посмотреть на них.
— Мы не одни, — её старческий голос неожиданно окреп от этих слов. — Мы не одни.
Иван почтительно кивнул пожилой даме, хотя очень хотел, чтобы она поскорее прошла дальше. Вместе они проводили "Тандерболты" взглядами, и смотрели вслед, пока звук моторов не ослаб от расстояния. Старушка снова заговорила:
— Американцы. Пожелаем им доброй охоты и спокойного возвращения.
— Пожелаем, матушка. И поблагодарим американских матерей, которые отправили своих сыновей сюда, сражаться вместе с нами.
К собственному удивлению, Напалков понял, что был совершенно искренним.
Как только пожилая дама удалилась, из дверного проёма показалась рука и жестом позвала Ивана внутрь. Войдя, Напалков осмотрелся. Жильё было грязным, неопрятным, полным беспорядка, который создаёт только постоянно пьяный человек. Но всё же имелись давние признаки присутствия женщины. Очевидный вопрос – а где она? Чекист догадывался, что это не та история, у которой возможно счастливое окончание.
На этажах было по две комнаты. Хабаров, Раскин, и двое дюжих рядовых милиционеров находились в дальней из них. Рядовые сидели прямо на задержанном, прижав его к полу. Тут же стоял старший сержант, наблюдавший за ними. Наблюдение заключалось в том, что каждый раз, когда Хабаров пытался дёрнуться или пошевелиться, то получал пинок.