— Нет! — поспешно ответила Мойра. Слишком поспешно для наследницы рода Мак-Мора. — Матушка одобрила этот брак, и я не пойду против ее воли!
Арден криво усмехнулся.
— Я могу показать ей свое кольцо. Уверен, она быстро передумает.
— Нет! Не знаю, что ты сделал и почему твой камень стал светлее, но ты все еще нефрит!
— Мойра, ты сильная, достойная ведьма и…
— Вот именно! Так в чем же дело? Почему ты вдруг решил передумать? Мы уже несколько лет помолвлены, и я не помню, чтобы ты рвался расторгнуть договоренности Шантаров и Мак-Моров. Что изменилось? Нет, дело не в кольце!
— Я стал слабее. Ты можешь найти более…
— Нет!
Казалось, Мойра с трудом держит себя в руках. Ее пальцы подрагивали — даже из своего убежища я видела это. Голос ее пока сохранял твердость, но только пока. С каждой новой фразой тревога звучала в нем все отчетливее.
— Мне все равно, что твой нефрит стал светлее моего! Я не отказываюсь от нашей помолвки. Не отказываюсь, слышишь? Арден, подожди! Куда ты?
Стоило колдуну шагнуть к выходу из парка, как Мойра поспешно схватила его за руку.
— Довольно, — отрезал он, стряхивая ее прикосновение. — Твое мнение я услышал, однако от своего не отступлю.
— Нет, послушай…
— На зимних праздниках я отправлюсь в родовое поместье и поговорю с отцом. Линию Шантаров продолжают лишь колдуны. А в браке, в котором ведьма сильнее колдуна, мальчики почти не рождаются. Мой отец не станет рисковать. Уверен, он отменит помолвку.
— Нет! Подожди, Арден! — Мойра снова вцепилась в черный рукав. — Я клянусь Полуночной Матерью, у нас будут сыновья! Мы проведем ритуал, заблокируем на время мою силу… Я клянусь, что дам тебе все! Слышишь? Все, что ты захочешь!
Больше Мойра не могла скрывать охватившего ее отчаяния. Оно звучало в голосе, отдавалось дрожью в пальцах, вырывалось из груди частыми вздохами. И, словно эхо, оно накрывало меня.
Сестра всегда казалась мне невозмутимой. Умеющей держать лицо в любой ситуации, гордой, прекрасной. Идеальной, как Лангария. Истинной дочерью Полуночной Матери. Но сейчас я видела лишь страх и слабость — эмоции, которые, как мне казалось, Мойре незнакомы.
Не в силах и дальше смотреть на захлебывающуюся отчаянием сестру, я развернулась и тихо, стараясь не выдать собственного присутствия, поспешила прочь.
Душа металась, словно пойманный в ловушку зверь. Сердце ныло.
Зря я пошла за колдуном! Зря не ушла сразу же, как поняла, что стала свидетелем не предназначенного для чужих ушей диалога, зря не отговорила Ардена от ритуала, зря подпустила его так близко…
Сожаление било по натянутым, точно струны виолончели, нервам. Касалось их, рождая в душе низкий вибрирующий звук, и выводило протяжную, как лебединая песнь, мелодию.
Больше никаких нефритов! Никаких послаблений самой себе и никаких отступлений от принятого еще в поместье решения! Я должна стать невидимкой, бесплотным духом. И я обязательно им стану.