Я наконец нормально постучала в дверь и прокашлялась, готовясь к встрече с хозяином.
— А что ваши родители? — спросила, пока мы ждали.
— Давно уже умерли. Соболезнований не надо.
— И вы вдвоем? — Черт, я же совсем не это хотела спросить. Совсем не выдала свои мысли, ага. — Имею в виду… никаких родственников, тетушек, дядюшек и прочих?
— Да, мы вдвоем, — улыбнулся Ян. — Тем интереснее мне наблюдать за твоим… экстравагантным семейством.
— Я…
Внезапно распахнувшаяся дверь только чудом не сшибла меня с ног. Точнее, опять Ян постарался — вовремя оттащил в сторону. Да так и остался стоять столбом, сжимая мою руку и пораженно взирая на возникшего на пороге старичка.
Должна признать, что и на меня Федор Геннадьевич Исаев когда-то произвел столь же мощное впечатление. Маленький — не выше метра пятидесяти, так что даже я смотрела на него сверху вниз, что уж говорить о поручике, — щуплый, буквально утопающий в своем бессменном лабораторном халате, сохранившемся, наверное, еще с советских времен.
Глядя на прическу зельевара, я невольно вспоминала Дока из «Назад в будущее», а крохотные рожки, черными бугорками торчащие по краям высокого лба, вызывали одновременно умиление и настороженность.
Лицо же Исаева, испещренное морщинами вдоль и поперек, больше походило на сморщенную изюминку, чем, собственно, на лицо. Но больше всего поражали глаза — большие, яркие, с отчетливо вертикальными зрачками, словно вырезанные откуда-то и приклеенные на эту самую «изюминку».
При виде меня упомянутые глаза сузились, и зельевар присвистнул:
— Сонечка, Сонечка, Сонечка, я уж думал, не дождусь. — И вдруг неистово замахал руками. — Проходите, проходите, проходите.
Переглянувшись, мы с Яном с опаской шагнули в квартиру, и дверь за нашими спинами тут же с грохотом захлопнулась.
— Ну же, ну же, ну же. — Исаев обежал нас по кругу, приплясывая от нетерпения. — Где оно, где оно, где?
Я растерянно моргнула:
— Эм, что «оно»?
А потом в голове сошлись кусочки пазла, и я вдруг подумала, будто речь о том самом, что вроде как передал мне Беляк. Ведь если он брал зелье у Исаева, то мог посветить его в план. Или же они вообще все вместе придумали, а потом Беляка убили, и Исаев ждал, и…
К сожалению, меня ждало разочарование.
— Кравушка, кравушка, кравушка, — забормотал зельевар, как никогда раздражая своей привычкой почти все повторять по три раза. — Матушка твоя обещала отправить, обещала, обещала. Ты же принесла? Хорошая у тебя матушка, и кравушку вывела чудесную, мне в самый раз, в самый, в самый.
Про кравушку я никогда прежде не слышала, но в том нет ничего удивительного. Мама постоянно выводит какое-нибудь новое растеньице. И с Исаевым у них действительно порой случаются… всякие товарищеские обмены, что, кстати говоря, и даровало мне надежду на успех этой встречи.
Да, опять мне помогали родственные связи — должна же от них быть хоть какая-то польза.
— Простите, Федор Геннадьевич, но мама ничего не передавала.