— Мы попытаемся ее выяснить, сэр.
— Расправь грудь, сожми зубы и будь мужчиной, — сказал скаутмастер.
— Я пытаюсь, сэр.
— Лучше любить и утратить любимую, чем не любить никогда, — сказал Председатель.
Затем рядом с Джеймсом уютно пристроилась юная олениха и прошептала:
— Все нормально. Все мы жалеем, что ты выбрал недостойную девушку, но так бывает хотя бы раз с каждым мужчиной. Это просто путь найти правильную девушку.
Джеймс ударился в слезы и плакал, и плакал о своей утраченной любви, а олениха его ласково гладила, и в конце концов он ощутил странное облегчение.
— Джеймс, — сказал Профессор, — нам нужно серьезно поговорить.
— Хорошо, сэр. Здесь и сейчас?
— Нет. Пойдем в ивовую рощу.
Они пошли в ивовую рощу.
— Вот теперь нам никто не помешает, — сказал Профессор. — Джеймс, ты должен начать разговаривать с матерью и отцом. Я знаю, что ты можешь, так в чем же дело?
— Не хочу и не буду, сэр, вот и все. Они же не говорят по-нашему, так с чего же я обязан говорить по-ихнему?
— Джеймс, они просто не могут говорить по-нашему. Тебе не кажется, что это нечестно?
— Во всяком случае, могли хотя бы попробовать.
— Я совершенно уверен, что, имей твои родители хоть малейшую возможность, они именно так бы и поступили. А теперь слушай меня внимательно. Ты — единственная связь между ними и нами. Ты нам нужен, Джеймс, в качестве дипломата. Твои родители очень хорошие люди, на «Красной горке» нет ни охоты, ни убийств, они много чего здесь сажают. Мы все живем здесь в мире и согласии. Нуда, твоя мать иногда срывается на скаутмастера и его компанию, когда выходит вешать белье на просушку, а они как назло путаются под ногами, но это потому, что у нее богемный характер. Мы знаем, что такое художники, они совершенно непредсказуемы.
— Я не буду с ней говорить, — стоял на своем Джеймс.
— Твой отец настоящий интеллектуал, и он закончил Раттере. Ты принес в нашу школу массу его идей и рассуждений. Они весьма нас стимулируют, и мы это прекрасно осознаем. Ты должен бы как-нибудь поставить его в известность, насколько мы ему благодарны.
— Он мне не поверит.
— Но ты мог бы хотя бы поговорить с ним.
— Я не стану с ним говорить. Он зашоренный, упертый старик, закоренелый консерватор. Он намертво завяз в структурированном обществе.
— Откуда у тебя все это?