– Её возвышение.
В знак одобрения этих слов я обнял за талию Шилу и уткнулся в её копну волос.
– Золотые руки, – тоже не удержалась и взялась за палец поэта Шила. Его указательный палец блестел точно так же, как лапы и морды у бронзовых грифонов на набережной Невы напротив Академии художеств. Тем поклонялись вечные студенты, этим – временные поэты.
– Почему же вы бросили писать в столбик? – поднял Артур голову и обратился к поэту, хитро глядя в его тёмные бронзовые зрачки.
– Метаморфозы творчества привели меня к тому, что, если писать в столбик, это было похоже на стихи, а если экономить на бумаге и тянуть, словно лямку, строчку, то это уже сплошная проза, – ответила за него Шила. – Ну, представьте, едете вы по дороге, а там всё столбы, столбы, – скучно.
– Что для вас литература?
– Если стихотворение для меня – это мгновение, попытка поймать эмоцию, то проза – попытка её удержать и приручить.
– Вы счастливы? – посмотрел я уже на Шилу.
– Разве может поэт быть счастливым? Счастливый поэт – это не поэт.
– Это поэтесса, – обнял я Шилу, поворачивая её от памятника на выход из парка. – Жизнь наладится, стоит только сломать стереотипы.
– Или стереотипа, – поцеловала она меня в щёку.
– Я уже давно сломлен. Смотри, какие на небе облака.
– Да, только не начинай про небо, а то это на два-три дня. Я помню и про перистые, и про кучевые. А мы ещё не всё здесь попробовали.
– Ты спускаешь меня с небес на землю.
– На воду. Слушай, а лебеди, они же и вчера здесь качались на волнах, – стала присматриваться к парочке лебедей, качающихся на глади озера, Шила.
– Какая верная пара. Любо-дорого посмотреть. Смотри, как они привязаны друг к другу?
– Я бы сказала – ко дну. Пластиковые. Бутафория. Я думала, хоть за границей всё настоящее.
– И вправду, синтетические, – стала очевидна подмена… – Не грусти.
– Я им, как дура, хлеба взяла. Покормить.
– Ты так расстроилась, будто никогда в жизни не видела пластиковых союзов, – пытался найти глаза Шилы своими зрачками Артур. Но те смотрели куда-то вдаль, на другой берег озера.
– Я бы так не хотела, – ветерок грусти пробежал по лицу Шилы, когда они уже отошли от воды.
– А что бы хотела от жизни?