Сказитель стоял на пороге и картинно злился на распутную служанку. Та ловко выскользнула из трапезной, смеясь и куражась.
— Люблю её, гадину, — признался Омерос, присаживаясь за стол напротив Аполлона. — Эти двое, как я понял, тебе задолжали?
— Ну, есть немного, — ответил Ромашкин.
— Насколько я знаю нрав Деметры, им может и повезти. Но они должны будут отработать. Готов ли ты отпустить их на все четыре стороны?
Аполлон был готов.
— Единственно, — сказал он, — старик в теле мальчика не хочет обратно в своё. Мы их отпустим, и он решит жить по-прежнему.
—Я всё продумал. — Омерос отмахнулся. — Ты его припугни. Мол, если он не устремится в лес, где произошла встреча с разгневанной богиней, дни его будут сочтены. В миг, когда он будет низвергнут в Аид, мальчик вернётся в своё тело. Более того, если, допустим, ударить тело старика ножом, мальчик вернётся в своё тело, а разум старика попадёт в объятья Танатоса, хе-хе...
— А что, так оно и есть?
— Вряд ли. Я, если честно, сам не знаю. Мальчика жалко.
— А если малец пойдёт на крайность и наложит руки на своё временное тело старика? — поинтересовался Ромашкин.
— Хм... Ну, тогда он погибнет! В любом случае погибает злоумышленник! А? Здорово я придумал? Сегодня же начну сочинять драму!
Сказитель азартно потёр руки.
Аполлон допил вино и стукнул кубком по столу.
— Пойдём!
Они вернулись в «зал приёмов» и Омерос снова заорал на вездесущую девку:
— Изыди, язва гадостная!
Картина развернулась действительно не из приличных — служанка обнималась-целовалась с мальчиком, старик смущёно отвернулся. Ясно, что в теле мальчика притаился тот ещё крокодил, но сцена всё равно вызывала отвращение.
Обнажённая бесстыдница привычно ретировалась, дразня Омероса и Аполлона.
Переведя дух, Ромашкин провозгласил судьбу старика и мальчика. Реакция обоих была предсказуемой, однако жребий, отмеренный «бессмертным» Аполлоном, обсуждению не подлежал, и спутники студента перешли в разряд бывших — после скомканного прощания удалились восвояси.
«Странно, — подумалось парню, — они возникли в моей жизни, чтобы навернуть по голове и проводить к этому краснобаю. И я их вряд ли уже встречу. Есть в этом неправильность какая-то. Типа как в недосмотренном фильме. Не узнаю, чем всё у них там кончится. Разве Омерос сочинит».
— Интересно, как они справятся, — задумчиво промолвил Омерос. — Смогут ли задобрить сиятельную Деметру? Я, пожалуй, в своей притче предуготовлю счастливое окончание. Злобный старикашка возвращается в ветхое узилище для души. Мальчик вновь обретает своё юное тело, но знает, какое это сокровище и как нужно его беречь...
— Пафосно, но в целом нормально, — оценил Ромашкин и вдруг почувствовал нечто знакомое.