Это был внезапный прилив сил и внутренней уверенности, какой он испытал ночью, перед прилётом колесницы Зевса. Чувства обострились и прояснились. И Аполлона посетила догадка: сейчас сюда как раз Зевс и пожалует, быть матчу-реваншу!
Однако в большое окно влетел не Громовержец, а Гермес. Крылатые сандалии, жезл в руке — да, это был он. Бог-посыльный особой красотой не отличался. Нормальный такой дядька, притом голый. То есть, из одежды только сандалии и были.
Лицо Гермеса чудесным образом выражало одновременно и крайнюю честность, и предельное лукавство. Недаром он слыл покровителем купцов и мошенников.
Ромашкину не нравились хитрецы, сам-то он считал себя парнем прямодушным, но на рожон студент не полез, решив отдать инициативу нежданному Гермесу.
Омерос, едва распознав, кто к нему пожаловал, тут же накинул личину слепца. Его глаза опустели, движения стали неуверенными, он двинулся к богу, нарочито запнулся и фактически повис на шее Гермеса.
Эта жалкая выходка так рассмешила бога-глашатая, что он едва устоял на ногах.
— По смеху слышу я, мою никчемную обитель посетил сам Акакет! — умильно провозгласил Омерос.
Аполлон не понял, почему Гермеса назвали Акакетом, приобретённое в этом мире чувство языка подсказало студенту, что Акакет означает Милостивый или Дающий Помощь. Ну, Акакет так Акакет.
— Отлипни, пиявица, — ласково повелел Гермес, и хозяин дома оставил свои глупые обнимашки.
— Что привело тебя, о, скорейший из богов, к горемычному искателю красивых словес? — продолжил елейничать Омерос.
— Скучно стало на Олимпе. Собирайся, и полетели. Нектар прокиснет, хе-хе!
— Я готов! — Сказителя буквально заколотило от радости.
Ромашкин словно глядел на встречу наркомана с драгдилером. Видать, забористая штука этот нектар.
Омерос виновато оглянулся на Аполлона, невольно выходя из образа слепца. Студент успокаивающе кивнул. В этот момент Гермес обратил внимание на Ромашкина.
— А ты кто таков, смертный? — Бог вскинул бровь и мазнул студента презрительным взглядом.
— Путешественник, — ответил Ромашкин. — Издалека.
— Ну, раз вы не договорили, дорогой друг, — обратился Гермес к Омеросу, — я его усыплю до твоего возвращения.
Бог-посланник коснулся руки Аполлона жезлом, и парня стало стремительно клонить в сон. Ромашкин буквально взбесился: ему не улыбалось валяться без сознания, пока олимпийские алкаши не наиграются с тормозным сочинителем. Получалось, что Омерос мог на пирушке неделями зависать, а Ленку кто искать будет? Гнев не менее стремительно вытеснил сонливость, студента качнуло на ватных ногах, он внезапно для Гермеса сделал твёрдый шаг вперёд и вырвал из руки бога жезл.
— Эй, эй, к-керикион в-вернул! — Гермес растерялся, в его глазах появилось опасливое недоумение.
Аполлон оценил увесистую крылатую арматурину, вокруг которой заплетались две филигранно сделанные змейки, и ответил спокойно:
— Знаешь, куда я тебе сейчас его вверну?
XVII