— Куда ты свалила? Знаешь, как я... напрягся?
— Ты ж мой герой! — Пифия Афиногенова подлетела к нему и впилась губами в его губы.
Такая тактика Аполлону понравилась, и несколько минут студенты были заняты друг другом, ни на кого не обращая внимания. Когда Ромашкин открыл глаза, выяснилось, что влюблённые стоят на высоком утёсе, а вокруг волнуются тёмные воды. С трёх сторон — бескрайнее море. Сзади — широкий берег. Закружилась голова, и стало не до пейзажа. У парня ноги подкосились.
— Что за...
Ленка закрыла его рот ладонью.
— Смотри, не сматерись! Во-первых, опять землетрясение вызовешь. Во-вторых, ты же с дамой!
— А как... — всё ещё не мог прийти в себя Аполлон.
— Просто захотела тут быть. А раз мы обнимались, то перенеслись вместе, — пояснила пифия. — Я этот утёс присмотрела с храмовой площади.
Девушка показала пальцем в сторону материка, Ромашкин проследил за направлением.
— Видишь? Вон храм твоего тёзки.
— И зачем тебе этот спецэффект? — спросил парень.
— Ну, чтобы Кирилл не помешал, глупый!
— Если честно, то я вас легко могу найти, — услышали они голос «бога из машины».
Обернулись. На утёсе появился ещё и Кирилл.
— Никакой приватности, — выдохнула Ленка.
— Извините, — без всякого намёка на сожаление сказал дядя Ромашкина. — Я надеялся, что у вас будет полный набор качеств, которыми обладаю здесь я. Но оно и к лучшему. Вы же не чувствуете, где, допустим, Зевс? Нет, правда, попробуйте учуять.
Студенты прислушались к своим ощущениям. Аполлон аж слегка покраснел от усердия.
— Нет, — ответил он за обоих.
— Жаль, очень жаль! — с нажимом сказал Кирилл. — А я чувствую. На Олимпе. И у него самое напряжённое за последние несколько тысяч лет собрание. Там и Аид, и Посейдон, и Гефест, избегающий всех этих войн... — Он помолчал. — А ты здорово его связал клятвой, племянник! Кузнец даже выступает в твою защиту. Но главное — они вас обоих потеряли. Сами мойры не видят. Это к лучшему.
— А что дальше-то? — поинтересовалась Ленка, которой была важнее практика, а не рассказы об олимпийских «летучках».
— Мне самому хотелось бы узнать. Вы чуть не разрушили мой, ну, то есть, здешний миропорядок. Не хотел говорить, но надо. Вы, ребята, убили массу людей. И животных, конечно. Всего парой слов.
— Да ладно! — усомнился Ромашкин.