Поездка по острову в это время года почти что удовольствие. Тундра ещё мерзлая. Сидишь верхом на узких санках — нартах, и быстро мчат тебя без дороги по твёрдому ровному насту лихие рысаки: если нет гор по пути, километров двадцать в час делают.
Рысаки у нас известно какие: клыкастые, в лохматой шерсти и лают. Пять пар здоровых псов в упряжке, одиннадцатый — самый главный передовой — ведёт всю упряжку.
Нашего передового зовут Тулупах: тулуп — значит пёс, и вправду шерстью похож на бараний тулуп.
Андриан каюром — кучером. Я сижу позади него и совершенно спокоен: с таким каюром — как дома на печке. Собаки слушаются его замечательно, особенно Тулупах. Андриан не то что не ударит, никогда даже не прикрикнет на него.
Едем. Я держусь за нарту, поглядываю по сторонам. Андриан посвистывает собакам, командует.
— Ака! — скажет тихо, и Тулупах поворачивает вправо, и вся упряжка за ним.
— Хуге! — Тулупах идёт налево.
— Прямо! — Тулупах прямо.
Впереди поднимается тундра, надо разогнать нарту. Андриан тихонько, таинственно шепчет:
— Ванька… Пшечь, пшечь! — Песец, значит.
Псы ушки поставят и — ух! — рванут, залают, понесут со всех ног.
А песца никакого и нет впереди.
Песец — ванька по-нашему — от собаки без оглядки бежит. Собаки, конечно, за ним. Вот каюр и обманывает псов, чтобы дружней взялись.
Ехали так, ехали — и заехали в скалы. Андриан слез: пошёл поглядеть пасущееся стадо наших полудиких оленей.
Сначала всё шло хорошо: я посвистывал, командовал, собаки слушались. Но, на мою беду, попался нам ванька. Сидит в стороне на высокой скале и глядит на нас спокойно.
Только я это подумал — ванька как тявкнет! Собаки увидали его и понеслись прямо на скалу.
Кричу им, ору — куда там! Никакого внимания.
Ну, думаю, сами всмятку, и от меня ничего не останется.
Сам уж только за нарту держусь крепче. И голос перехватило.
Ванька, видно, бывалый: и не думает бежать, сидит себе, тявкает, собак дразнит. Отлично знает, хитряга, что им не взлететь к нему по воздуху.
Ух, несёмся! Вижу, средство спастись одно: надо валиться с нарт. Всё-таки меньше расшибёшься.
И как раз тут Тулупах стал заворачивать. Упряжные псы в свою было сторону — к песцу. Тулупах на них как рявкнет! Забыли и ваньку. Здорово его боятся и слушаются.