Пеночка-теньковка высоко на ёлке нежненько выговаривает:
— Тё-тинь-ка, тё-тинь-ка!
А чиж:
— Чулки, чулки, валенки! (варежки! — лучше).
Хорошо зовут тульские птицеловы эту птичку: сорокопесенник. У неё и верно чуть не 40 песен: оч. разнообразная, негромкая, но красивая песня.
Тишина — бездна. И крик в ней — как камушек (канул).
Оглушительная тишина.
Заячьи хвостики на стебельках: болотная трава.
У летящей цапли шея, как у верблюда.
Отец мой — Лес, мать — Земля.
С бодрым утром!
Совесть — это тоже физиология (должна войти в кровь и плоть).
Я только ныряльщик. Я ныряю в глубину жизни за жемчугом. Низать его в ожерелья, носить его будут другие.
Детские книги надо писать так, чтобы они были доступны также и взрослым.
Новгородское. Когда набивают тюфяк соломой, говорят:
— Вот так перина с первого овина.
Каждая пушина по два аршина.
Лафонтен говаривал, что после написания одной басни ему необходимо отдыхать 12 лет.
Мраморное утро — весеннее, крепкое, с заморозком — и ещё кое-где снег на чёрной земле.
Валька кричит: «Муравей пирог понёс!» Оказывается, здешние ребята муравьиные яйца называют пирожками — очень хорошо!
Нирвана не только в полном, идеальном покое. Нирвана и в полном неистовстве страсти.