В каюте под палубой две широкие койки. Одна застелена медвежьей, другая — сохатиной шкурой. На сводчатых стенах каюты — двустволка, призматический бинокль, острога на длинном древке.
На столике между койками в беспорядке навалены сделанные от руки топографические карты, карманный компас, блокноты, патроны, карандаши.
На более романтическую обстановку в своём походном жилище не мог бы рассчитывать ни корсар, ни Кожаный Чулок.
Но хозяин, кажется, так привык к ней, что совсем её не замечает.
— Садитесь, — говорит он просто, указывая на койку, крытую сохатиной шкурой.
Сам усаживается на медвежью.
— Есть хотите?
— Сыт, благодарю.
Так прозаически начался наш первый разговор.
По пути моему сюда, в Берёзов, — в Свердловске, в Тобольске, на пароходе — я встречал многих, знавших Васильева. И все охотно, с увлечением рассказывали мне о нём, о его открытии. Так ко времени встречи с ним я уже составил себе довольно ясную картину «поисков живого клада».
Осенью 1926 года Васька-Шайтан выехал из Берёзова в лодчонке и по реке Большой Сосьве поднялся до её притока — Малой Сосьвы.
Он вконец потратился на приобретение необходимого снаряжения. От денег, выданных на экспедицию, остался у него двугривенный.
Но в деньгах нет необходимости там, где население не покупает пищу и одежду в магазинах, а добывает себе всё необходимое для жизни прямо из леса, воды и земли.
С ним был помощник-гребец и лайка Язва — верная спутница его охотничьих скитаний.
Жизнь, полная лишений, а часто и риска, не по силам оказалась помощнику-гребцу. Скоро пришлось его отпустить восвояси.
Язва продолжала самоотверженно служить хозяину. Но и она не выдержала сурового испытания: зимой протянула ноги.
С осени 1926 до весны 1927 года Васька-Шайтан исследовал весь район верховьев Большой Сосьвы, Малой Сосьвы и Конды.
Это один из самых безлюдных и малоисследованных углов Зауралья. В глубь его отваживались забираться только самые смелые звероловы. Здесь, на площади примерно в триста тысяч квадратных километров, исследователь насчитал всего тридцать две жилых юрты.
Здесь лучшие охотничьи угодья всего Зауралья.
Урман, никогда не слыхавший визга пилы, первобытный урман: леса хвойные — кедр, ель, сосна — и лиственные — берёза, осина, ольха, ива — вперемежку с громадными моховыми болотами, глухими озёрами.
Летом человеку не пробраться сквозь урман.
Передвигаться можно только по некоторым из его бесчисленных рек и речушек в лёгком, переносном челне.