— Мне не легче от того, что Лоргар умрет медленно! — простонал великан.
— Ты не понял — мы должны послать отряд на его поиски.
— Без оружия такую группу отправлять нельзя. — Аксата подозрительно сощурился. — Если пойдут новообращенные, караван будет беззащитен перед мятежниками. Значит, придется вооружить рабов. Этого ты хочешь?
— Возможно, пора тебе проявить немного веры?
— В то, что Лоргара хранят Силы?
— В этом я не сомневаюсь, но суть в другом. Мы должны поверить друг другу.
— Я не могу, Найро. Господин, как всегда, ведет себя непредсказуемо. Силы направляют его по неисповедимым путям. Можешь ли ты сказать, о чем он думает сейчас, после всего случившегося?
— Нет, — признался невольник. — Эта измена — твоя измена — могла сбросить его в пропасть безумия.
— Уверен, ты согласишься, что он и в лучшие времена ходил по ее краю.
Раб признал этот очевидный факт. Положа руку на сердце, он не мог обещать Кору Фаэрону безопасность — ни со своей стороны, ни со стороны других слуг.
— Пусть решают Силы, — внезапно объявил капитан. — Их замысел исполнится, и смертным не повлиять на него.
— Я всегда считал такие идеи фаталистическими, Аксата, — заметил Найро.
— Речь не о том, что мы должны бездействовать, — совсем наоборот. Завтра после пробуждения я поведу солдат на поиски, но вас вооружать не стану. Если первыми вернутся бунтари… Что ж, если к тому времени мы еще не погибнем, то, обещаю тебе, постараемся отомстить за тебя и господина. Если же вы захотите напасть на Кора Фаэрона, то знайте, что Силы, неотступные в своей ярости, обрушат на вас возмездие за смерть Носителя Слова!
Видя, что великан принял решение, невольник не стал спорить. Возможно, подумал он, рабы сумеют как-то воспользоваться отсутствием стражников.
Товарищей он предупреждать не стал, чтобы те не вздумали раньше времени строить планы, о которых могли донести Аксате.
Дремочь сумерицы опустилась на караван холодным покрывалом. Найро, даже усталый, спал некрепко — его волновали мысли о том, что принесет хладомрак.
Кор Фаэрон вновь листал древний томик. Страницы тонкого, как облатка, пластека переворачивались без загибов; разрушительное воздействие времени не коснулось их гладкой поверхности. Пастырь вел грязным пальцем по строчкам текста, дивясь плавности начертаний и не замечая, что обгрыз ноготь до мяса. Этот шрифт не походил на клинопись, преобладавшую в письменности современных языков Колхиды, — он тек, подобно реке, не разбиваясь на отдельные словоформы. Проповедник смотрел на прекрасные иллюстрации, чьи насыщенные оттенки не потускнели даже спустя века, а то и тысячелетия. На них изображались стройные создания в позах для различных молитв и святых обрядов. Выражение их проницательных глаз идеально сохранили кристаллические нити загадочных красок.
Книга из удивительно легкого материала была тонкой по сравнению со многими увесистыми томами, стоявшими на самодельных полках, поэтому Кору Фаэрону казалось, что он держит в руках перышко.
Жрец часто спрашивал себя, какие мучительно недосягаемые знания содержатся на этих страницах. Что, если главный ответ находится именно здесь, скрытый в неведомых фразах? Возможно, книга — часть вселенской шутки Сил, которые сунули проповеднику под нос ключ к Истине, но не позволили разглядеть его?
Пастырь проклинал и свое невежество, и одержимость, что управляли его разумом. Он не мог противиться вере, жарко и ярко пылавшей в душе, но за это топливо для деятельной, истовой жизни приходилось платить, и недавно Кор Фаэрон отдал долг с ужасной лихвой.
Трясущейся рукой жрец смахнул пот со лба, затем вытер со щек капли другой влаги.
Он отослал своего сына — похоже, отправил на верную смерть.