Привокзальная площадь встретила гулом, гудками машин, криками носильщиков и пассажиров. На тумбе висели афиши театров. Плакаты в одну краску предлагали посмотреть трофейный фильм с Марлен Дитрих. Стоял разнообразный транспорт. Были несколько полуторок, телеги, эмка, мотоциклы и какие-то трофейные «Мерседесы» с «Хорьхами». Но «кто из ху?» — я как-то не очень. Единственное, что понятно — что не отечественный автопром. Вдалеке стоял регулировщик — «продавец с полосатых палочек». Хотя вру. Этот не торговал — работал. А вот продавцов никаких и не было. Отчего-то остро захотелось мороженного.
«Обломайся! Это будет, но не скоро!», — ответил я самому себе на такие рокфелеровские запросы.
Не знаю уж почему, но черная эмка меня подспудно беспокоила. Уж больно знакомый штамп из кино.
— Город пойдем смотреть? — начал дискуссию наш казак Азамат.
Да-да — казак. Хотя он тоже и казах.
Вышел я прогуляться на какой-то станции. Проснулся только. Ну естественно двинул к своим. Навстречу Генрих. Спрашиваю:
— Где остальные?
— Все спят. Только наш казак — Азамат, в карты играет.
— Казах или казак? Я чо-то не расслышал?
— Казак — казак! Правильно ты все расслышал.
Я несколько опешил:
— А ну расскажи!?
Забавная история произошла на просторах Союза. Черт его знает где — темно за окном было. Полез Азамат за какой-то фигней в один из своих мешков. Имя его, кстати, переводится как «настоящий джигит» — это он нам перевел. Раз пять. Так вот. И между делом вынимает он из мешка папаху. И не местную, а кубанку. «Это шо? И откуда?», — сразу заинтересовались наши. Он и отвечает: «Моя папаха. Однополчан встречу, одеть надо будет. А-то стыдно будет…». Сёме интересней всех. Он-то ведь и так все время втихую переживал. Азамат — казах и старший сержант, а он замечательный украинский парень — только сержант. Как так?
Так вот — служил наш бравый казах, ни много ни мало в кавдивизии. Пусть минометчиком, но все-таки. И вот после какого-то боя, где из всех минометчиков выжило всего двое, и приняли его в казаки — наградив кубанкой. Немцы параллельно тоже наградили, только осколком в руку.
Вот это поведал мне Генрих в лицах на какой-то узловой станции под гудки паровозов.
— Ну какой тебе город, Азамат?! — не выдержал я. — Вот город — смотри! — я обвел площадь рукой и зацепил глазом несуразность.
Из здания вокзала вывели какого-то мужика в наручниках. Ведущие на секунду запнулись о еще один патруль. Мелькнули корочки, и процессия бодро рванула к черной эмке. Следом вывели какого-то мужика в шляпе и костюме, тоже «окольцованного». И ловко запихнули в соседний автомобиль с запасным колесом сзади. Все смотрели на этот процесс с большим интересом. — Ловко работают «коллеги»… — только и смог пробормотать я. — Вот! — тут же по привычке обернул я ситуацию себе на пользу. — Все видят, что никаких своих — здесь нет! — и победно посмотрел на коллектив.
Коллектив ответил преданными, но ни хрена непонимающими лицами…
— Може он вор… — вопросительно прогудел Семён.
— Не. Это Сёма — шпионы. Видишь как цивильно одеты. Отож! Постояли мы недолго. С полчаса. С лихим разворотом и скрипом… нет, не покрышек, всех сочленений за нами прибыла полуторка. Ни фига она не напоминали машину моей мечты из рекламы. Из неё деловито вышел подтянутый бравый лейтенант.
— Здра-автвуйте, то-оварищи. Сво-оный батальон? — уточнил он.
— Да, — чуть не хором ответили мы.