— Та у нас на батарее студент один был — москвыч. Так тот дюже вученый был.
Вот он рассказывал. А я запомнил.
— Вот видишь!..и к месту применил свое знание! А еще такие стишата знаешь?
— Знаю… — в некотором раздумье прогудел простодушный Семен.
— А ну расскажи!
— Я много кого знаю. Маяковский подойдет?
— Подойдет…
Семен приосанился и встал в позу копирующую кого-то, и продекламировал:
— Хорош! — Заорал я. — Ладно, Сёма…! Он — не понимает. А ты-то… Генрих?!
Охренел что ли? Устроили тут диспут.
— А шо — хорошие стишата, — тут же с апломбом парировал Шац.
Никакого раскаяния я на его лице не заметил.
— Ты Генрих и, правда дурак или притворяешься?
— А шо?
— А то…!!! Брякнет Семен где-нибудь такое, и пришьют ему опорочивание советского строя. И никакие заслуги не спасут.
— Намекаешь, что кто-то из нас может донести?
— Ты Генрих не еврей… — ты идиот!
— …?
— Ты не слышал, что даже стены имеют уши?
Сеня непонимающе смотрел на нас.
— Сёма, — обратился я к нему, — Ты не то, что вслух таких стихов не рассказывай — ты забудь вообще, что их слышал.
— Почему? — Семен и, правда, не понимал.