- На этой неделе состоялось второе решение суда, а по договору с
профсоюзом две “подсечки” автоматически влекут за собой увольнение.
- Вот черт! А вы можете что-нибудь предпринять?
- Не исключено. Но здесь многое зависит от самого Найта. Когда все это закончится, я поговорю с ним.
- Как вы считаете, стоит ему так выворачиваться перед камерой?
В ответ Леонард Уингейт только пожал плечами.
- Я сказал ему, что это не обязательно - это ведь его сугубо личное дело. Но, судя по всему, он не возражает, как и его девчонка. Возможно,
им все равно, а возможно, они считают, что тем самым помогут кому-то. Не знаю.
Барбара, услышав их разговор, повернулась к ним.
- Вес говорит, что это дополняет картину. Кроме того, он смонтирует все с самым добрым к Найту отношением.
- Если бы я ему не доверял, - сказал Уингейт, - нас бы сегодня здесь не было.
Режиссер продолжал инструктировать Ролли.
- Наверное, половина того, что происходит с Ролли Найтом, предопределена нашим собственным отношением ко всему этому - отношением самого
истэблишмента, а значит, и таких людей, как вы оба и я, - продолжал, обращаясь к Барбаре и Бретту, Уингейт; голос его звучал тихо, но
напряженно. - О'кей, мы оказываем помощь таким вот, как эта юная пара, но, не успев оказать им помощь, уже считаем, что они должны воспринять
все наши мелкобуржуазные ценности, которые мы создали в результате многих лет жизни, по нашим стандартам. То же самое и в отношении денег. Хотя
Найт не привык обращаться с деньгами, потому что их у него не было, мы считаем, что он должен распоряжаться деньгами так, будто они были у него
всю жизнь. А если он распоряжается ими иначе - что тогда? Его вызывают в суд, “подсекают” жалованье и выгоняют с работы. При этом мы забываем,
что многие из нас, у кого всегда были деньги, залезают в долги, из которых никак не могут выпутаться. Но стоит этому парню пойти тем же путем, -
неф кивнул в сторону Ролли Найта, - и наша система мигом вышвырнет его назад на помойку.
- Вы не допустите этого, - тихо проговорила Барбара. Уингейт нетерпеливо мотнул головой.
- Я ведь не волшебник. А таких, как Найт, много. Снова зажглись софиты. Режиссер взглядом дал понять, что просит тишины. В душной комнате,
где неожиданно стало тихо, отчетливо зазвучал голос Ролли Найта:
- Если здесь поживешь, конечно, много чего узнаешь. К примеру, сколько бы тебя ни убеждали, лучше все равно не станет. И еще одно: ничто не
вечно. - Неожиданно лицо Ролли озарила улыбка, и тут же, словно пожалев об этом, он насупился. - Так что лучше ничего и не ждать. Ведь когда нет
ничего, и терять не страшно.
- Стоп! - скомандовал Гропетти.
Съемки продолжались еще целый час. Гропетти то терпеливо слушал, то уговаривал Ролли, и тот рассказывал о жизни в городском гетто и о
работе на сборке автомобилей, где он все еще трудится. Хотя молодой рабочий-негр говорил просто, порой запинаясь, тем не менее из его слов
складывалась картина реального положения вещей и представление о нем самом - не всегда благоприятное, но и не принижающее Найта. Барбара,
видевшая уже отснятые фрагменты фильма, была убеждена, что фонограмма с ответами будет звучать убедительно и волнующе.
Наконец был отснят заключительный кадр, софиты погасли, и Вес Гропетти, сбросив свой черный берет, вытер вспотевшую голову большим грязным
носовым платком.