Мэй-Лу, похожая на девчонку-переростка, с тонкими ногами
и костлявыми руками, почему-то выглядела испуганной, но постепенно стала успокаиваться, когда Вес Гропетти в своем неизменном черном берете,
который он не снимал даже в жару, тихо заговорил с нею.
За спиной у режиссера находились оператор и звукооператор, с трудом расставившие в тесноте свое оборудование. Рядом с ними пристроилась
Барбара Залески с раскрытым блокнотом в руках.
Бретт Дилозанто забавлялся, глядя на Барбару, - она по обыкновению сидела, подняв на лоб темные очки.
Софиты еще не были включены. Но все знали, что, как только они загорятся, в комнате станет еще жарче.
Леонард Уингейт то и дело вытирал белоснежным полотняным платком пот с лица. Они с Бреттом стояли, прижавшись к стене, и старались занимать
как можно меньше места.
Вдруг - по знаку, незаметно поданному Гропетти, - оба техника включили софиты, и на магнитофоне завертелась пленка.
Мэй-Лу сощурила глаза. Но режиссер продолжал тихо беседовать с ней - она кивнула и перестала морщиться. Чтобы не попасть в кадр, Гропетти
быстро отошел в сторону.
Мэй-Лу заговорила естественно, словно размышляя вслух:
- Какой смысл думать о будущем, хоть нам и говорят, что, мол, надо, - ведь будущего-то у таких, как мы, никогда не было и не будет. - Она
пожала плечами. - Так оно было, так оно и сейчас - ничего не меняется.
- Стоп! - скомандовал Гропетти.
Софиты погасли. Режиссер подошел к Мэй-Лу и стал что-то шептать ей на ухо. Через несколько минут, пока другие молча ждали, софиты
загорелись снова. Гропетти отскочил назад.
Лицо Мэй-Лу оживилось.
- Ясное дело, забрали у нас цветной телевизор. - Она бросила взгляд в пустой угол комнаты. - За ним явились два парня, сказали, что мы
сделали всего один взнос, а больше не платим. Один из парней поинтересовался, для чего мы тогда покупали. Я ответила: “Мистер, вот сегодня я
внесла первый взнос и вечером уже могу смотреть телевизор. Хотя бы несколько дней - и то хорошо!” - Ее голос зазвучал глуше. - Мне бы надо ему
сказать: “Да разве кто уверен, что будет завтра?"
- Стоп!
- Зачем все это снимают? - спросил шепотом Бретт стоявшего рядом Уингейта.
Важный неф все вытирал пот с лица.
- Дело в том, что у них большие неприятности, - тихо произнес он. - У обоих впервые в жизни появились какие-то деньги - вот они и начали
вовсю транжирить: купили мебель, цветной телевизор, нахватали всего в кредит, а выплатить не могут. И кое-что им пришлось вернуть. Но это еще не
все.
Тем временем Гропетти велел Найту и Мэй-Лу поменяться местами. Теперь в камеру смотрел Ролли.
- А что еще произошло? - спросил шепотом Бретт.
- Это называется “подсечка”, - пояснил Уингейт. - Тут вступает в силу отвратительный, давно изживший себя закон, который - все политические
деятели так считают - следовало бы изменить, но никто ничего не предпринимает.
Вес Гропетти, склонив голову, по своему обыкновению что-то тихо говорил Ролли Найту.
- Найту один раз уже “подсекли” жалованье, - сказал Уингейт Бретту. - На этой неделе состоялось второе решение суда, а по договору с
профсоюзом две “подсечки” автоматически влекут за собой увольнение.