Однако я не получил ответа! Несколько раз писал я ему длинные письма, но Джон Локвуд по-прежнему не отзывался. Я пришел к заключению, что мое прежнее поведение настолько ожесточило его, что теперь, по гордости, он отказывался от того, что по праву должно было бы принадлежать ему двадцать пять лет назад! Я понимал это чувство; я не мог винить за него Джона и все продолжал писать. С дюжину писем, по крайней мере, я отправил в Англию, но ответа так и не получил ни на одно. Тогда, наконец, я оставил свои попытки, но раскаяние продолжало грызть мое сердце. Я становился дряхлым, отчаяние овладело моей душой, и я решил съездить в Англию сам…
– Позвольте, мистер Повелл, – прервал Нат Пинкертон старика. – Когда именно вы послали ваше первое письмо в Англию?
– Месяцев пять назад.
– А последнее?
– Три недели назад.
– Где находился мистер Джон Локвуд?
– В Лондоне. Впрочем, как я узнал по наведенным мною справкам, он, оказывается, совсем не беден и в качестве инженера уже успел скопить себе маленькое состояние – обстоятельство, тоже, конечно, способствовавшее тому, что он не отвечал на мои письма. Так вот, несмотря на свой возраст, три недели назад я хотел пуститься в путешествие в Англию, как вдруг произошло нечто неожиданное, ужасное. Однажды ночью, за несколько дней до моего предполагаемого отъезда, меня поразило ужасное видение. Около полуночи – луна ярко светила в окно – у моей кровати вдруг, точно из-под земли, выросла страшная черная фигура с лицом, белым как снег, и со страшно сверкающими глазами. Я окаменел от ужаса; привидение же подняло руку и заговорило грозным голосом, упрекая меня в грехе перед Мери Локвуд. Оно стало грозить мне смертью. В ужасных словах возвещало оно мне мою близкую кончину, говоря, что оно – дух несчастного Джона Локвуда, погибшего в Англии в нужде и горе. В то же время страшный дух заявлял, что с этих пор уже не оставит в покое меня, безбожного отца, пока я не буду в могиле, чтобы и там не находить себе покоя! Ужасное привидение, стоявшее в бледных лучах луны, его еще более ужасные слова… Со мной сделался удар: правая сторона у меня совершенно отнялась. Доктор Вестман приехал еще ночью и оказал мне первую помощь, а когда я рассказал ему о видении, он сказал, что это была игра воображения, кошмар, напрасно внушивший мне такой беспредельный ужас. Но явление повторилось; до сих пор оно возвращалось три раза, и в третий раз – неделю назад – со мною снова сделался удар. Приближается мой конец! Если дух явится еще хоть один раз, я не выдержу, я чувствую, что умру, мистер Пинкертон!
Сыщик улыбнулся:
– Помилуйте, мистер Повелл, будьте же мужчиной! Не станете же вы бояться какого-то негодяя, который одевается в черный плащ и покрывает лицо белилами, чтобы напугать вас!
– А вы думаете, что это преступник? – задыхаясь, спросил Повелл.
– Для меня это не подлежит никакому сомнению. Я приведу вам явное доказательство, что это так, и в самом ближайшем будущем торжественно представлю негодяя, который играл эту недостойную роль привидения!
Больной взглянул на сыщика глазами, полными удивления и благодарности:
– Вы говорите с такой решительностью, мистер Пинкертон, что я принужден вам верить. Я уже не могу сомневаться, и душа моя наполняется новою надеждой.
– Эта надежда осуществится. А теперь скажите, видели ли вы когда-нибудь вашего незаконного сына?
– У меня есть одна фотографическая карточка, сделанная лет восемь назад, которую он мне тогда же и прислал.
– Нельзя ли мне ее посмотреть?
– Конечно. Будьте любезны, позвоните.
Сыщик позвонил, и Артур Повелл приказал вошедшему слуге принести карточку, лежавшую в письменном столе. Через некоторое время слуга вернулся и подал сыщику карточку. Пинкертон, внимательно разглядев благородные симпатичные черты юношеского лица, тихо кивнул головой и спросил:
– Вы говорили, что наследником вашего состояния будет один ваш племянник, с умершей родней которого вы жили не в ладах?
– Севершенно верно.
– А как имя этого племянника?
– Мак Керринг.
«М. К.!» – мелькнуло в голове сыщика. Это был адрес того письма, за которым актер Адамс заходил в почтовую контору.
– Видали ли вы вашего племянника за последнее время?
– Как же. Последние две недели, приехав из Англии, он даже жил у меня.
– Будьте любезны, опишите мне наружность вашего племянника.
Повелл сделал описание наружности Мака Керринга, совершенно подходившее к Адамсу.
– Скажите, пожалуйста, разве в появлявшемся у вашей постели духе вы никогда не замечали знакомых черт лица?
– Нет, лицо привидения всегда было закрыто воротником плаща.
– А разве у вас никогда не являлось подозрения насчет того, кто мог изображать этого страшного духа?
Повелл помолчал несколько секунд, а потом сказал несмелым шепотом:
– Мне бы не хотелось об этом говорить…
– Что можно сказать о материальном положении Мака Керринга?
– Я уже говорил вам, что он унаследовал от отца большой капитал, который дает ему возможность безбедного существования на проценты.
– Симпатичен ли вам этот молодой человек?
– Откровенно говоря, совсем не симпатичен. Хотя, нужно отдать ему справедливость, со мной он чрезвычайно предупредителен и любезен и никогда не провинился передо мной ни в одной хотя бы незначительной бестактности.
– Куда же он уехал, когда оставил ваш дом две недели назад?
– Вернулся в Англию.
Пинкертон чуть-чуть улыбнулся:
– Так он уверял?
– Да! Он уехал с пароходом «Австрия», принадлежащим обществу «Кунард».
– Вы ошибаетесь, он не уехал. Мак Керринг здесь, в Нью-Йорке, – спокойно заявил Нат Пинкертон.
Артур Повелл даже вскрикнул от испуга:
– Это немыслимо!
– Мало этого, мистер Повелл, я совершенно убежден, что в одну из предстоящих ночей, быть может, даже нынче, он снова сделает вам визит в образе привидения, чтобы окончить свое дело и в качестве наследника вступить во владение вашим состоянием!
Повелл не верил своим ушам, да и доктор Вестман глядел на сыщика, делавшего такие смелые заявления, с видом безграничного удивления.
– Да, джентльмены, все это так, как я говорю! А теперь еще один вопрос: чувствуете ли вы себя достаточно сильным, чтобы еще раз без страха взглянуть на привидение, которое я имею намерение арестовать именно здесь, у вашей постели?
Повелл кивнул:
– Конечно, конечно! Теперь, когда я все знаю, я уже не стану бояться.
– В таком случае я должен буду продежурить у вас ночь, так как уверен, что негодяй придет сегодня.
Больной старик с мольбою посмотрел на сыщика:
– Не правда ли, мистер Пинкертон, вы не посадите моего племянника в тюрьму? Пусть он оставит Америку и возвратится в Англию.
– Нет! – мрачно сказал Пинкертон. – Ваш племянник умрет на электрическом стуле!
Повелл вскрикнул:
– На электрическом стуле?! Боже праведный! Но ведь его преступное намерение погубить меня еще не осуществилось!
– Он виновен в других! В каких именно, вы узнаете, только когда уже окончательно оправитесь от своей болезни.
Но больной не давал сыщику покоя и во что бы то ни стало требовал сказать, в каком преступлении замешан его племянник. Пинкертон вопросительно посмотрел на врача. Доктор Вестман пощупал пульс пациента.
– Говорите, мистер Пинкертон, – сказал врач. – Мистер Повелл имеет достаточно силы, чтобы спокойно выслушать известие, которое вы имеете ему сообщить.
– Да, я буду спокоен, даю вам слово, – заявил Повелл, – иначе погибну от страха и тревоги, если вы умолчите о том, что я все равно узнаю позже.
– В таком случае, мистер Повелл, не стану от вас более скрывать – Мак Керринг убил вашего незаконного сына Джона Локвуда, который жил на Сорок второй улице под именем Джона Фельдора!
Из груди Повелла вырвался глухой стон. Он закрыл лицо руками, туловище его бессильно откинулось на подушки; между худыми пальцами, закрывавшими лицо, медленно текли крупные горячие слезы.