– Хорошо! Мы немедленно приступим к делу!
Оба помощника тотчас же оставили контору Пинкертона, спустя самое короткое время все люди, которых знаменитый сыщик употреблял при розысках, были уже осведомлены о той задаче, которую им задал начальник.
Сыщик тоже оставил свое бюро и, сев в автомобиль, который ожидал его у подъезда, направился, через большой цепной мост опять в Бруклин.
Карл Нортон занимал роскошную виллу на Девятой улице, и спустя короткое время автомобиль сыщика был уже там.
Пинкертон выпрыгнул из него и тотчас же был проведен слугой в рабочий кабинет хозяина дома.
Нортон тяжело приподнялся со своего кресла, на котором сидел в безмолвном отчаянии.
– Слава богу, что вы здесь, мистер Пинкертон! – проговорил он, выступая вперед. – О, вы не можете себе представить, как я несчастен, как я уничтожен! Все мое счастье, вся моя радость, какими я еще обладал на земле, было мое дитя – а теперь?! Теперь оно умерщвлено таким варварским образом, а бессердечные убийцы, может быть, даже радуются и наслаждаются своим позорным поступком!
– Но, если бы мне удалось обнаружить этих молодчиков, тогда бы вы, по крайней мере, имели удовлетворение, что едва ли кто-нибудь из них осмелился заикнуться перед вами об этом обстоятельстве. Но мужайтесь! Соберитесь с силами, мистер Нортон! Ужасное уже свершилось! Ваша дочь не может уже восстать из мертвых, но я хочу попытаться, по крайней мере, отомстить за ее ужасную кончину.
– Да, сделайте это, мистер Пинкертон! Я ведь знаю, что вы единственный человек, который может раскрыть эту тайну!
– Не можете ли вы прежде всего ответить мне на несколько вопросов?
– Пожалуйста!
– Я предполагаю, что ваша дочь была одета в тот японский костюм потому, что посетила один из многочисленных теперь, во время карнавала, маскарадов!
Нортон весь задрожал и удивленными глазами уставился на сыщика.
– Это… это невозможно! – бормотал он, заикаясь. – Я ей это всегда запрещал.
Сыщик передернул плечами:
– Очень часто подобное запрещение у молодых жизнерадостных людей достигает цели прямо противоположной той, которую имели в виду!
– Но моя дочь всегда мне повиновалась! Три недели тому назад в одном собрании, которое мы посещали, был назначен бал-маскарад. Нелли умоляла меня отправиться с ней туда, но я не согласился. Нет, никогда я ей этого не позволял! Я знаю, что как раз на такого рода балах бывает слишком свободное обращение! Под прикрытием маски говорятся и делаются самые легкомысленные и рискованные вещи, а я как раз именно и старался охранить свою дочь от всего этого.
Пинкертон строго взглянул на говорившего и потом сказал:
– И, однако же, может быть, было бы лучше, если бы вы согласились, мистер Нортон. В таком случае вы, вероятно, сберегли бы вашу дочь!
– Боже мой! Что вы говорите?! Ведь этого же не может быть! – простонал хозяин дома.
– Разве вы не знаете пословицы: «Запретный плод сладок»?! Ваша дочь, наверное, тосковала, раз ей было запрещено побывать на том балу, которым так увлекались ее подруги. К тому же еще представился случай. И так как вы не согласились повезти ее на подобный вечер, то она решилась посетить его секретно. Для этого она воспользовалась тем случаем, что вы уехали.
– Я не могу опомниться! Но ведь тогда она должна была пойти на один из общедоступных публичных маскарадов?!
– Конечно, на общедоступный! Что же ей оставалось делать? Очевидно, было бы лучше, если бы вы отправились с ней на костюмированный бал в собрании!
Карл Нортон прижал обе руки к своей высоко поднимавшейся груди.
– Остановитесь, мистер Пинкертон! – простонал удрученный отец. – Каждое ваше слово разрывает мое сердце железными клещами. Теперь я сознаю, как я бессмысленно поступил! тем не менее, тем не менее я все же не могу постигнуть, чтобы Нелли, у которой детское послушание было прямо-таки образцовым, против моего согласия могла посетить подобный маскарад!
– Почему же нет?! Впрочем, вполне возможно допустить, что она подверглась соблазну. Я не думаю, чтобы мисс Нелли сама пришла к такой мысли. Может быть, ее уговорила какая-нибудь ее подруга и сама отправилась с ней вместе. В этом именно направлении и следует прежде всего сделать розыски, и я немедленно к ним приступлю.
Нортон снова стал отрицать:
– Ее подруга?! Нет, я этому не верю! Я их знаю всех, ни одна из них не могла этого сделать!
– Подумайте хорошенько! Припомните, может быть, какая-нибудь из них?!
– Нет, это недопустимо!
– Хорошо!
Пинкертон замолчал и после короткого раздумья спросил:
– У какого портного заказывала наряды ваша дочь?
– Исключительно у большой фирмы «Мельтон и компания»!
Сыщик молча направился к телефону, который он заметил в комнате, и попросил соединить себя с названной фирмой. Когда это было исполнено, он запросил контору «Мельтон и компания», не изготовляла ли эта фирма в последнее время японского костюма гейши для мисс Нелли Нортон. Послышался отрицательный ответ.
– Я так и думал! – пояснил сыщик, вешая трубку, и обратился к хозяину дома с вопросом:
– Не заказывала ли иногда ваша дочь что-нибудь у других портных или портних? Вы этого не знаете?
– Нет, это мне совершенно неизвестно!
– Ну, так покажите мне комнату вашей дочери. Мне необходимо знать, чего недостает из драгоценностей вашей дочери.
Оба господина направились в комнату, которую занимала мисс Нелли. Это был изысканно и изящно обставленный уголок.
Карл Нортон снова разразился рыданиями, едва только вошел в это уютное помещение.
Он достал из шкафа шкатулку, в которой его дочь хранила свои драгоценности, и решительно заявил, что не хватает двух ценных бриллиантовых браслетов, а также бриллиантовой цепочки и диадемы.
– Какую ценность представляют эти вещи? – осведомился сыщик.
Нортон, подумав немного, сказал:
– Правильная оценка их тридцать тысяч долларов.
– Хорошо! В таком случае мошенники имели хорошую прибыль! Несомненно, что мисс Нелли располагала также порядочной суммой наличными?
– Конечно! У нее была небольшая ценная сумочка, в которой она всегда имела при себе несколько сотен долларов!
– Несчастная не предчувствовала, что она так окончит! Было вполне естественно, что на таком маскараде, где бывает только самая обыкновенная публика, маска, покрытая бриллиантами, должна была обратить на себя всеобщее внимание! И богатство, которое она на себе носила, несомненно, должно было способствовать тому, чтобы вызвать алчность и пробудить низменные инстинкты!
Карл Нортон обхватил голову руками. У него не выходила из головы мысль, что его дочь настолько забылась, что поступила наперекор его запрещению.
Нат Пинкертон приступил тем временем к допросу слуг. Особенно тщательно расспрашивал он горничную, которая находилась исключительно при мисс Нелли.
Последняя объяснила, что в тот роковой вечер она не была в помещении своей госпожи. Мисс Нортон запретила ей туда входить.
Таким образом, она, очевидно, хотела устроить, чтобы ни один человек в доме не знал, что она оделась в костюм гейши. Она оставила дом, закутанная в длинное манто с капюшоном, так что никто не мог предполагать, какое на ней было платье.
После того как сыщик получил эти сведения, он попрощался с хозяином дома и направился опять в свое бюро.
Между прочим он узнал, что в тот вечер, когда исчезла мисс Нортон, в Бруклине и в Нью-Йорке маскарадные балы были в восьми различных местах.
Раздался звонок телефона. Пинкертон поспешно направился к аппарату и схватил трубку:
– Здесь Нат Пинкертон!
– Здесь Боб Руланд!
– A-а! Можешь ли ты уведомить меня об успехе?
– Конечно! Одна портниха в Нью-Йорке, на Тридцать девятой улице, номер шестнадцать, живущая в самых скромных условиях, по имени Альма Мюрнер, шила для мисс Нелли Нортон японский костюм! Заказ был готов четыре дня тому назад!
– Хорошо! Я тотчас направляюсь на Тридцать девятую.