— Я иду к тебе сын… супруга.
Он раскинул руки и выпятил тощую грудь, за секунду до столкновения. Звякнули наградные кресты на безукоризненно отутюженном мундире. И всё поглотил сумрак. Были ли там светящиеся искорки осколков душ, мы не знаем.
Спустя несколько часов за образовавшейся баррикадой:
— Давай же, ну!
Силы корсаров были рассеяны, кто-то сгинул в дыму пожарищ, заводной краб и ещё много хороших парней оказались погребены под руинами обрушившихся зданий, кто-то просто бежал, а кто-то, наоборот, нашёл славный конец в перестрелках; единственный уцелевший у вторженцев робот расстрелял весь запас боеприпасов из встроенной в корпус мортиры. Как результат в конце проспекта дымились остовы трёх карет стражи, с чёрными королевскими крестами на бортах, на мостовой валились обгорелые трупы вперемежку с мусором, лужи зеленоватой смазки смешивались с ярко красной кровью, но пока не кому было оценить столь импрессионистический этюд.
— Ну же, возвращайся, родимый!
Робот заелозил гусеницами по отвесной груде битого красного кирпича, пытаясь развернуться и подставив тыл засевшей в развалинах страже. В тот же миг на беззащитную машину обрушился град пуль, а после, когда был пробит и сдетонировал паровой котёл, раздался взрыв, и нашедших временное убежище за баррикадой корсаров обдало взрывной горячей волной.
— Всё кончено, — прокомментировал Мик, — до хранилища считанные кварталы, а нам остаётся только забиться в угол и держать оборону. Отсидеться и пытаться уйти в ночи или отстреливаться до последнего.
Дурга со злостью ударила кулаком по ладони:
— У нас просто не хватает сил! Я же всё продумала! И времени… Почему это случилось так скоро?
Они могли бы нанести визит в родной мир Деринга, имея такую покровительницу, тот не побоялся б, не только пройти обряд инициации, но и бросить вызов самому вождю. Вот только толпы его соплеменников не смогли бы влиться в Большой Мир, понять и приспособиться в нём, и сейчас бы выли от беспросветной тоски и ужаса в трюмах кораблей, вместо того чтобы с оружием в реках прокладывать себе дорогу к их с Дургом будущему здесь на улицах столицы.
Так считал Деринг, пока вокруг кричали и гибли люди.
Они вынуждено отступили в ветхий предназначенный под снос трёхэтажный особняк в центе небольшого дворика, уже изрядно перерытого подогнанной строительной техникой, в панике брошенной рабочими с не заглушёнными двигателями, когда случилась катастрофа. Преследователи буквально наступали на пятки, и Мик прикрывал их отход, забравшись во чрево массивного «уничтожителя домов», пока они укреплялись внутри строения.
Что это было за зрелище, когда длинная, увенчанная чугунным монолитом стрела дрогнула и неожиданно пришла в движение, обрушившийся с высоты шар разметал наступавшую цепь стражников, посеяв средь них смерть и страдания! А после из всех окон грянул дружный ружейный залп, кося разбегающихся и милосердно прекращая мучения корчащихся. Проколесив по усеянной уже мёртвыми телами, раздавленными в лепёшку, сплющенными в гармошку агрегатами, земле, «уничтожитель домов» напоследок ещё раз угрожающе взмахнул залитым кровью и мозгами шаром и замер. Мик выбрался из кабины и бегом устремился к двери особняка, которую тут же зам завалили подтащенной мебелью.
Утро принесло с собой прохладу и тусклый свет, который так и не смог развеять стелящейся на фоне изувеченного города смог. В отдалении выли сирены, иногда докатывалось эхо взрывов, метались лучи прожекторов.
Дурга сидела на ветхом стуле в глубине вестибюля блокированного особняка, побелевшими от напряжения пальцами впившись в колена, истощённый многочасовым празднеством танцор. Вокруг стояли, а то и расположились прямо на дощатом полу корсары, часовые несли караул у окон-бойниц.
В воздухе повис запах пороха, пота и крови, а ещё над всем этим — тяжкий вопрос, готовый взорваться яростным бунтом — «что же теперь делать и куда прорываться».
— Мы… — прочистив горло начал кто-то, но его прервал окрик часового. — Враги!
Прибывшие за ночь на паровозах по сохранившимся путям королевские гвардейские части «Великая Пруссия» вступали во двор. Не чета обычной стражи, высокие и статные, в остроконечных шлемах, облачённые в грозно ощетинившуюся шипами броню, с развивающимися за спинами флажками и удлинёнными многозарядными ружьями, имевшими странный прицел в виде стеклянного цилиндра. Всё произошло в считанные мгновения, никто не успел среагировать, нёсший вахту корсар зачарованно глядел, как стройная, без единого прореха шеренга сделала шаг, другой, одновременно поднесла левой рукой шнур, шедший от ружья к голове и вставила штепсель в разьём, располагавшийся в височной области.
Глаза гвардейцев закатились, а на засевших в убежище, ставшей мышеловкой и готовой превратиться в братскую могилу, корсаров обрушился целый шквал пуль.
Деринг увидел, как голова любимой Дурги наклонилась в противоположную окну сторону, висок её брызнул обломками костей и красным. Потом она медленно завалилась на бок, упав со стула. Смерч пронёсся по помещению, сметая всё на своём пути, сквозь окна, рамы, а где-то даже пробивая одряхлевшую кладку. Немногие выжившие распластались по полу. И наступила жуткая тишина, раненых не было, а в воздухе закружились многочисленные пылинки, а может то были души убитых злодеев.
— Надо пробираться на этаж выше, — воспользовавшись затишьем прошептал Мик, которому посчастливилось уцелеть. — Давай же, дурень.
И он проворно пополз к видневшейся в дальнем конце лестнице.
Деринг ошеломлённо сидел на ставшем липком полу, внутри замерло, в ушах же наоборот зашумело и из носа потекло, он размазал и увидал кровь. Неуверенно он потянулся и дотронулся до щеки Дурги. Та была мертва. Тогда он начал гладить её мокрый чёрный локон.
Шум поутих, а он всё продолжал своё занятие не замечая ничего вокруг, мимо проползли ещё несколько счастливчиков, кто-то ткнул в спину, а он отстранённо созерцал, как пальцы скользят по ставшим уже мочалкой волосам, всё больше окрашиваясь густо-красным.
— Эй, знаешь известную поговорку, что сказал мраморный бюст Цезаря убийцам? Теперь я неуязвим! Ей ещё повезло, иначе, клянусь своей бородой, я бы такое сотворил с дрянной потаскушкой! — прохрипел моряк, и, гремя подкованными сапогам, на корточках по-утиному начал взбираться по ступенькам.
Капитан гвардейцев скомандовал шеренге остановиться, а из прохода в покосившихся домах показалось уже другая, и поднёс рупор к губам.
— Приказываю главе мятежников Дурге Арбишали выйти с поднятыми руками!
— Она мертва! — в отчаянье взвизгнул кто-то.
Капитан опустил рупор и поглядел на своих подчинённых, у него имелись свои распоряжения, от которых он не был намерен ни на шаг отступать, ни верить, кому бы то ни было. Потом пожал плечами и вновь прокричал в медную трубу ужасного глашатого.
— Немедленно выдайте своих главарей и я, так и быть, пощажу ваши ничтожные жизни. Это не переговоры, а ультиматум! Десять минут на размышления.
Деринг слышал, как наверху панически перешептывается горстка выживших.
Он поднёс перемазанную ладонь к лицу и долго разглядывал, поворачивая так и этак. С пальцев капало. Удушающий терпкий запах. Капли глухо ударяют в дерево. Упершись в колени, он тяжело поднялся, хрустнув суставами и едва не поскользнувшись.
— Пропали! Что делать! Надо было зарезать, как свинью, раздавить словно крысу… — засевшие наверху уже начинали браниться меж собой на, как казавшимся уже и так выше некуда, но всё вздымавшемся пике страстей.
И тогда шагнув, он сделал первый в своей жизни смелый поступок, когда отвалив комод, протиснулся в образовавшуюся щель и вышел наружу в свет бивших с крыш прожекторов и дул ружей.