Пока не поздно… — Майерс вдруг затих, потом с опаской спросил: — Как она?
— Сегодня утром потеряла в автобусе сознание, и ее доставили прямо ко мне в отделение. Я провел операцию, даже не догадываясь, кого оперирую.
— В любом случае ей очень повезло. Рад слышать, что она попала в хорошие руки. Осложнений не было?
— Все пoкaзaтeли в норме, уже пришла в сознание, — сообщил Рамон. — Осталось только ждать и наблюдать, и, конечно, я надеюсь на полное выздоровление. — Его голос дрожал. — Я не знал о ее болезни, она не говорила.
— Не переживайте. Норин никому не говорила о своих проблемах с сердцем. Слишком уж независимая особа. К тому же, как мне известно, близких родственников у нее нет.
— Только тетя с дядей, которые забрали ее к себе после смерти родителей…
— Ну, рад слышать, что с моей пациенткой все в порядке. Пожалуйста, передайте, чтобы заглянула ко мне, когда поправится.
— Обязательно. Спасибо за помощь.
— Да не за что. Всего лишь пара осмотров.
— Вы продлили ей жизнь. Буду рад видеть вас в Атланте.
— Взаимно, приходите в гости, если будете в Маконе.
— Загляну, загляну, — усмехнулся Рамон. — Доброй ночи.
Он повесил трубку, и от улыбки не осталось и следа. Оказывается, он совсем ничего не знал о Норин! Интересно, догадывались ли Кенсинпгоны?
Необходимо выяснить. Он набрал их номер и услышал ледяной голос автоответчика: «Мы за городом, вернемся на следующей неделе».
Рамон, не находя себе места, решил съездить к Норин домой. Он вызвал мастера, чтобы открыть ее машину. Достал оттуда сумку, ключи и отпер дверь ее маленькой квартирки. Котенок сломя голову кинулся ему навстречу. Оголодал, подумал Рамон, сунул его под пиджак и ушел.
По дороге домой он заглянул в зоомагазин и обзавелся всем необходимым для котенка, который, свернувшись клубочком на соседнем сиденье его машины, спал.
Перед сном Рамон позвонил в больницу. Состояние Норин улучшалось. Успокоившись, он лег в постель и всю ночь провел в компании маленького пушистого друга, мирно посапывающего у него на подушке.
Следующий день выдался для Рамона непростым — операции шли одна за другой, однако в перерыве он успел забежать к Норин. Не говоря ни слова, осмотрел ее, послушал сердце, записал показания приборов.
— Я… в порядке. Когда меня выпишут? — поинтересовалась она.
— Смеешься? — Рамон удивленно поднял брови. — Завтра утром тебя переведут в отдельную палату, и я найду кого-нибудь подежурить около тебя.
— Мне не нужна, — от резкой боли она сморщилась, но набралась сил и продолжила: — …твоя помощь!
— Спасибо. Ты мне тоже нравишься. — Рамон взглянул в ее полные злобы глаза и довольно улыбнулся. — Тебе и вправду стало лучше. Вернусь чуть позже. А теперь спи.
Анестезия давала о себе знать, и девушка снова погрузилась в сон.
Вечером он опять заглянул в отделение интенсивной терапии. Сестра, молоденькая негритянка, встретила его широкой белозубой улыбкой.
— Ваши пациенты собираются завтра на дискотеку?
— Да что вы говорите? — удивился он. — Думаете, им пора?
Она кивнула.
— Выздоравливают не по дням, а по часам. Мисс Кенсингтон за обе щеки уплетала на ужин суп.
— Отлично, — улыбнулся Рамон. — Значит, идет на поправку?
— Все показатели в норме и улучшаются с каждой минутой.
— Спасибо, — поблагодарил он за хорошие новости и пошел к Норин.
Та уже не спала и полностью ориентировалась в окружающей обстановке.
— Так это ты меня оперировал! — встретила она его возмущенно.
— Я уже объяснял, что не знал, что это именно ты. При тебе не было никаких документов.
— Я оставила сумку в машине и поехала в город на автобусе. — Она тихонько вдохнула и прижала руку к груди. — Больно.
— Тебе принесут обезболивающее, — пообещал Рамон.