— Я тут, если что нужно. А вы родственник? — поинтересовался хозяин.
— Да.
Рамону не хотелось вдаваться дальше в подробные объяснения, и он уехал, решив поужинать дома. Однако на полпути развернулся и направился в больницу.
Норин все еще была без сознания. Рамон послушал ее сердце, с удовлетворением отметив мерную работу нового замененного клапана. Он прослужит много лет — отныне никакой нехватки воздуха, никаких головокружений, никаких спазмов, и жизнь Норин войдет в нормальное русло. Но почему она никому не сказала о своей болезни? Чего боялась? Догадывались ли о ней ее тетя с дядей? И имеет ли это для них хоть какое-то значение?
Кенсингтоны относились к Норин после смерти Изадоры, как и он сам: они считали ее кругом виноватой. Никому и в голову не приходило, что причиной гибели Изадоры было что-то иное, а не ошибка сестры. Однако ее нынешнее состояние полностью меняло ситуацию.
Пообедав, Рамон взглянул на часы: с момента операции прошло уже восемь часов. За это время должны наметиться изменения, так что пора вернуться в отделение, где лежала Норин.
Показания всех мониторов были в пределах нормы, Рамон склонился над кроватью.
— Норин?
В это мгновение ее глаза открылись, затуманенный взгляд отрешенно скользил по его лицу. Сказывались последствия наркоза.
Рамон проверил зрачки, еще раз послушал легкие и ровное биение сердца Норин — все в порядке. Он поднял голову и снова взглянул ей в глаза.
— Так… сухо, — прошептала она еле слышно. Рамон нашел салфетки для увлажнения губ, вытащил одну и приложил ей ко рту.
— Это из-за анестезии, — пояснил он, — на некоторое время остается неприятный привкус и сухость, но все пройдет.
— Что ты… здесь… делаешь? — выдавила она слабо.
— Тебя привезли на «скорой», и никто не знал, кто ты. Я провел операцию.
Норин нахмурилась.
— Неэтично.
— Да, — он пожал плечами. — Но я не видел твоего лица и понятия не имел, что это ты.
Она боролась со сном, стараясь не закрывать глаза.
— Доктор… Майерс… расстроится.
— Майерс? — переспросил он.
— В Маконе… в городской больнице… операция должна быть… на следующей… неделе.
И Норин снова погрузилась в глубокий сон.
Она проспит всю ночь — Рамон не сомневался в этом. После дежурства он поехал домой, где, не в состоянии успокоиться, нашел в справочнике телефон больницы в Маконе и набрал номер кардиологического отделения.
Найти доктора Майерса оказалось проще простого, и тот, хотя и удивился звонку Рамона, был сама вежливость и любезность.
— Наслышан о вас, — радушно произнес он. — Вы знаменитость. Хотите поговорить о ком-то из моих пациентов?
— О кузине моей покойной супруги, о Норин Кенсингтон.
— А, Нори, — в его голосе чувствовалась симпатия. — Трудно положить ее на операционный стол. Упрямая девушка, ну, вы понимаете. Два года назад ее подобрали с сердечным приступом на лестнице в одном из небоскребов в Атланте. Я как раз гостил там у друга и отвез ее в местную больницу. Вместе с дежурным врачом мы сделали ЭКГ. — Он вздохнул. — У нее были проблемы с сердечным клапаном, и я рекомендовал операцию, но она отказалась. Все бормотала что-то о своей кузине, сидящей под дождем, и о необходимости вернуться домой. Я дал ей снотворное и оставил на ночь.
А Изадора в это время умерла… Рамон закрыл глаза и вздохнул. Никакой ошибки, никакой невнимательности — Норин, оказывается, попала в больницу.
— Был сердечный приступ? — спросил он.
— Да. Однако на следующий день, почувствовав себя лучше, Нори наотрез отказалась от операции. Мне удалось лишь настоять, чтобы она проходила обследование каждые три месяца. Но в последнее время ее состояние стало ухудшаться, и я начал настаивать на срочной операции.