События этого дня для резко повзрослевшего Хамзата значили многое. Он как‑то нутром понял, нет, не понял – почувствовал, что будет большая война и большая кровь. А еще Хамзат сделал вывод, что хотя русские и собаки, но не все из них бараны – куда погонишь, туда и идут… Совсем не понял Хамзат отстреливавшегося до конца чеченца: пристрелил бы русского, сдал бы ружкомнату, сам бы командиром стал. Вот в этом непонимании и был какой‑то страх… Впрочем, он быстро подавился осознанием главного открытия: хочешь победить – не прощай ни себе, ни другим. Так поступают воины Аллаха. Хамзат понял, что может стать таким.
Старший брат Ахмат ушел из дома в тот же день, разругавшись с отцом, считавшим, что на все воля Аллаха и потому не следует занимать ничью сторону. Хамзату брат оставил лаконичную записку: «Спасибо, брат. Встречу – убью, как собаку». В общем, понятно было и без особых комментариев – за что «спасибо» и за что – «убью».
После похорон Исы Хамзату стало дома совсем тошно. Отец все время молчал. Иногда плакал, но тоже молча. Часами сидел в гараже, зачем‑то копался в машине – до тех пор пока ее не «мобилизовали на защиту Чеченской Республики Ичкерия». Самого‑то отца, конечно, никуда не призвали – некому было бы ухаживать за матерью, у которой после гибели сына отнялись ноги…
А вот «ополченцев» (и Хамзата в том числе) стали обучать военному делу «настоящим образом» «Цитата из В. И. Ленина „Учиться военному делу настоящим образом“.». Сначала боевой подготовкой занимались на стадионе, потом начали вывозить в знакомый Хамзату бывший пионерлагерь. Половину ополченцев учили на снайперов, половину – на минеров. Впрочем, эти разделения были условными, курсанты мигрировали из группы в группу, потому что дисциплина, мягко говоря, хромала. А откуда ей было взяться, если всех преподавателей‑то – уволившийся мент, бывший прапорщик и двое зеков‑беспредельщиков, служивших когда‑то в Афгане. Но эти быстро спились и куда‑то делись, а на их место пришли инструкторы из «абхазского батальона» «Абхазский батальон Шамиля Басаева воевал против Грузии в 1991 – 1992 годах, именно тогда и стала восходить „звезда“ Шамиля Басаева как достаточно талантливого полевого командира. Именно тогда он дал свои первые интервью журналистам.» и, главное, двое настоящих муджахедов – иорданский чеченец Абу‑Саид и еще один, неважно говоривший по‑русски и совсем плохо по‑чеченски. Этот второй и был главным инструктором. Имени его никто не слышал, а называли этого человека «братом» или «инженером». Почему‑то Инженер положил на Хамзата глаз, хотя они даже почти никогда и не разговаривали. Главный инструктор написал на Хамзата направление на учебу, указав в нем, что парень – брат шахида и внук погибшего в сталинских лагерях муфтия. Хамзат очень удивился насчет «погибшего муфтия», но спорить не стал, а вот про службу в милиции старшего брата рассказал честно… Инженер улыбнулся и намекнул, что Ахмат выполняет важное задание. Хамзат не поверил ни на йоту, но виду не подал… В сопроводительных документах Хамзата указали также, что он удивительно быстро усваивает арабский язык. Вообще‑то, это тоже было враньем…
Хамзату выдали паспорт на имя дагестанского азербайджанца Али Рзаева и отправили в Баку. Отдохнуть в столице Азербайджана не удалось – через день рейсом на Анкару его уже переправили в Турцию. Там его приняли в медресе «Школа по подготовке исламских священнослужителей.», но проучился он там всего несколько недель. Иногда Хамзат грезил, представлял себя зеленым листком, который летит по миру согласно дуновению Аллаха… Его еще раз переоформили, теперь он стал Халедом Юнусом. Ему уже даже не надо было объяснять, что предстоит долгая дорога.